Избранное - [3]

Ползет с востока ночь на берег влажный,

Мерцая, над водой огни горят,

И в темноте слышнее и протяжней

Восточные мелодии звучат.

В них все слилось: унынье, радость, вечность,

Тоска о дне, что скрылся за моря,

И жалоба на жизни быстротечность,

Что тратиться неумно и зазря.

Семь дней, что семь дождей – совсем немного.

Пройдут – забудешь. Случай дал – и взял.

Все бренно. Вечен Бог и все от Бога:

Он за неделю этот мир создал.

1994

Мой «Киото гарден»

Господи, язычника прости,

В радость мне ходить в японский сад,

За оградой душу отвести,

Посмотрев на легкий водопад.

Жизнь легко вселяя в тех, кто здесь

Вечной стал частицей бытия,

Создавала мир и ночь и днесь

Воля благодатная твоя.

Тени рыб, как отблеск облаков,

Обрамленный в камень сонный пруд,

Птичий гомон средь густых кустов —

Все являет вдохновенный труд,

Чудом ставший. Этот дивный сад,

Что цветет неярко, но всегда,

Для меня приют земных услад,

Свежих, как целебная вода.

Птицы дружной стайкою клюют

Пестрые узоры на кустах,

И павлин, на радость бытию,

Ветвь колышет веером хвоста.

Белки кругом водят хоровод,

Резво скачут зайцы вдоль кустов,

Господи, ну кто меня поймет,

Чудо лишь спугну обильем слов.

Дай душе омыться от хлопот,

Пусть на будни дней найдется сил,

Чтобы этот райский уголок

Нас к достойной жизни воскресил.

1995

Толедо

Лентою завитая

Быстрая гладь дороги

Блещет, пересекая

Горный гряды отроги,

И за холмом, чью спину

Зелень олив укрыла,

Желтый узор долины

Небо посеребрило.

Ветер разносит свежий

Запах вина и хлеба,

И миражом забрезжил

Желтый кристалл Толедо.

Грани его сверкают.

Как чудеса творенья,

Прошлое отражая

В сложных пересеченьях.

Римских полков знамена,

Факелов блеск горящих,

И на отвесных склонах

Тени вестготов спящих.

Стройные башни звонниц

Вечным стоят дозором,

Топот арабских конниц

Вдавлен в камней узоры.

В небе хрустально чистом

Ангелов слышны хоры,

Голосом реконкисты

Войску трубят сборы.

Строен их ряд и четок,

Не устрашит отважных

Черная тень решеток

На раскаленных башнях.

Дух покоренья дерзок,

Прочен фундамент «кредо»,

Кружевом арабесок

Камень пронзает небо.

И, горделив без меры,

Страстно стремясь к победам,

Крепостью древней веры

Славен алмаз – Толедо.

Поездка в Гранаду

Красное солнце из моря всходило

В горную дымку. Теплела земля.

Черная лента асфальта кружила,

Резво сбежав в золотые поля.

Редкий кустарник в подножье вершины.

Старая башня на горной скале.

Тихо. И призраком тень от машины

Ткет тишину на дорожной петле.

Выше и выше сквозь камни и скалы,

Через мосты высыхающих рек,

Вкруг объезжая обрывы, обвалы,

Где не селился давно человек.

Вьется асфальт, как змея, серпантином,

Из-под колес убегает земля,

Яркое солнце большим властелином

Кругом обходит златые поля.

В красной земле забелели строенья,

Желтые церкви в зеленых лозах,

И за уступами, как приведенья,

Прячутся замки Альгамбры в садах.

Строгие камни. Простые объемы.

Хрупкая тонкая вязь на стенах.

Рыбы в прохладном густом водоеме

Чертят тенями следы на камнях.

Дворик. Фонтан на двенадцати зверях,

Мирные львы охраняют покой.

Гладь водоема. Здесь можно поверить

В мир просветленный, гуманный, простой.

Ясный, как синее знойное небо,

Чистый, как мрамор. Прозрачный, как сон.

Вечный, как солнце. И с запахом хлеба.

И непреложный, как древний закон.

1995

Раннее лето. Кенсингтон парк

Я растворяюсь в лето. Ухожу

В листву деревьев, птичий перезвон.

Тенистыми аллеями брожу.

Смыкает надо мною своды крон

Старинный парк. Тяжелые стволы,

Как стражи, охраняют тишину.

Высоких лип могучие главы

Закинуты в пространства глубину.

Лучи косые зелень золотят,

Синеет небо в перьях облаков,

И странною мелодией звучат

Глухие отзвуки людских шагов.

По глади серебристого пруда

Неспешно белый лебедь проскользит,

И пестрой рябью темная вода

Расходится от плавающих птиц.

Цветным узором через сеть аллей

Проносится компания ребят,

И, рассекая тень от фонарей,

Их ролики по гравию шуршат.

Смеркается и всех заворожил

Парк, погруженный в легкий летний сон,

И лишь былым величием застыл

В орнаментах решеток Кенсингтон.

1997

Паром

Укрывались вечерние горы

Синей дымкой. И в солнце косом,

Огибая портовые створы,

Уходил из Сеуты паром.

И, смывая морскою прохладой

Знойный жар африканской печи,

Пробиралась стальная громада,

К европейской прохладной ночи.

Мерно движется темень к проливу,

Вздох Атлантики – словно зовут.

К кораблю на огонь сиротливый

Души в море погибших плывут.

Но крест на крест затянуты тросом

Днища шлюпок спасенья. Слышны,

Как псалмы по погибшим матросам,

Всплески гребня бегущей волны.

И печальные воды покинув,

Наш корабль убыстряет свой ход,

Лишь игривые стайки дельфинов

Поминальный кружат хоровод.

Догорали закатные горы,

Солнце ткало прощальный узор,

Электрических линий опоры

Поднимались как стражи в дозор.

Альгесирас светил огоньками,

Стрелы кранов застыли в порту,

И уставшее небо над нами

Спать легло, чтоб проснуться к утру.

1997

Новогодняя поездка в Египет

Устав от празднеств бесконечных,

На третий новый день в году,

Из зимней грязи, спешки вечной,

Мы прилетели в Хургаду.

Синело небо, солнце медный

На землю посылало свет,

Пел бедуин в бурнусе бледном

О том, что лучше мира нет.

Отель – наземный вестник рая —

К гостеприимству был готов,

Шарами яркими сверкая,

Стояла ёлка средь цветов.

Под ёлкой дед в кафтане длинном —