Рассвет. Над Израилем - осень.
Идут проливные дожди,
И гром устрашающе грозен,
А я улыбаюсь: «Гряди!»
И вот вспоминаю, как небыль,
Тех дней неуютную даль,
Когда посеревшее небо
Во мне разливало печаль.
А нынче мне дождь - как награда.
Не зря я сегодня зовусь
Нотеа - работником сада
И в сердце, признаться, горжусь,
Что вышел на эту дорогу.
А что там еще впереди? –
Как будто взывают к итогу
И осень, и эти дожди.
Немного счастливых улыбок
Я вызвал на этой земле
И столько грехов и ошибок
Наделал, блуждая во мгле.
И буду наказан, быть может,
Прощения не заслужив.
Но все же не попусту прожит
Тот путь, где поныне я жив.
Где в рое пустых и ненужных
Страстей, отравляющих кровь,
Бывала и верная дружба,
И подлинный труд, и любовь.
Где все же прибился к причалу,
Лишенный ветрил и руля,
И выстоял - и обласкала
Мне душу Святая земля.
Где принял судьбою не ветхий,
А вещий и вечный Завет,
И в сердце сияет нередко
Его исцеляющий свет.
И все-таки сущая правда,
Что, веря, молясь и любя,
Уже ничего мне не надо
На этой земле для себя.
Слетают незрячие страсти
С души усмиренной моей:
Ни славы не жажду, ни власти,
Ни денег, ни новых друзей.
А только стоял бы Израиль,
Да если б Россия спаслась,
И мир, что расколом изранен,
Обрел бы согласье и связь.
Не вылечит гневная битва
Наш мир, погруженный во тьму, -
Быть может, простая молитва
Всего-то нужнее ему.
И с этим, единственно с этим
Встаю каждый день поутру
И счастлив, что жив я на свете
И так же счастливо умру.
И крикну в безбрежную просинь:
«Теперь меня, Боже, суди!»
Рассвет. Над Израилем - осень.
Земля принимает дожди.
1986
Стою с тобой наедине
Перед твоей святыней, Боже,
Здесь, у Стены, и здесь, в стране
Уже не гость и не прохожий.
Здесь я судьбу свою и дом
Избрал не просто наудачу.
Зачем же в Городе святом
Я по ночам, как грешник, плачу?
Нема, почти без языка,
Не одолев его стихии,
Как отсеченная рука,
Душа тоскует по России.
О эта мука-немота,
Обрывки фраз и мыслей крохи –
И жизнь покажется пуста,
А дни бессмысленны и плохи.
О Господи, к душе больной
Ползут отчаянье и ересь,
Но в том, что есть Ты надо мной,
Я никогда не разуверюсь.
И как была б ни нелегка
Мне безъязыкая свобода, -
Твоя, конечно же, рука
Нам указала путь Исхода.
И если даже, мой Творец,
Я встречу здесь, скорбя и воя,
Почти вначале свой конец –
На то Твоя святая воля.
И пусть во мне тоска и муть
С их отупляющею болью –
Не дай мне только обмануть,
Лишь дай мне, Боже, быть собою.
Лишь дай мне ясности ума
И чистоты души и неба
Здесь, где не ждет меня тюрьма,
Ни горький вкус чужого хлеба.
1972
