Избранники Небес - [32]

Девушка не шевельнулась, но свечение само отдалилось от нее. Ощущение теплоты и блаженства прошло, и холод реального мира вновь пронизал ее тело. Веки ее тяжело и медленно приоткрылись. Почувствовав бешеное биение своего сердца, она болезненно вздохнула. Взгляд долго и беспорядочно блуждал, обозревая округу. В палатке никого не было. Браун не сразу осознала происходящее вокруг. Неуверенно поднялась и полусонная побрела к выходу. На дворе было утро. Люди выстроились в длинную вереницу в ожидании съестного. Запах горячей овсяной каши повис в воздухе. Очередь тянулась в два ряда, и девушка поспешила занять место в одном из них. Получив свою порцию съестного, она побрела в поисках уединенного места. Присела на большую глыбу камня и вяло заработала ложкой.

— Странно, куда же пропал здоровый аппетит Элинор Браун?

Гатеридж, издевательски улыбаясь, присел возле своей соперницы. Но та не пожелала ответить на шпильку. Она отвернулась от непрошеного гостя и продолжила неохотно глотать пищу.

— Смотрите-ка, мисс Браун сегодня не в духе. Что-то не так с проектами вашего спасательного корабля? Или предводительницу мастеров и ученых мужей покинула прежняя уверенность в своих суждениях?

Однако девушка по-прежнему безмолвствовала.

— Что же ты молчишь? Закончился словарный запас или не желаешь говорить?

Эллен отложила недоеденную кашу и с досадой вздохнула.

— Знаешь, что бы сказал отец, будь он жив? Никогда не держи зла на того, кого… — она запнулась, не смея продолжить изречение родителя.

Тем не менее Дэниел прекрасно понял мысль собеседницы. Он устыдился собственных колкостей. Осторожно положил руки на плечи Эллен и уткнулся носом в ее роскошные русые волосы.

— Тебе не хватает родителей? Мне тоже… Тяжело терять всех, кого любишь, в один день… в одно мгновенье… В минуты непреодолимого одиночества так хочется, чтобы кто-то утешил и поддержал.

— Не думаешь ли ты взять на себя роль утешителя? — искоса посмотрела на него Эллен.

В ее голосе сквозила холодная насмешка, и молодой человек уловил тон неприязни и издевки. Убрал руки с плеч девушки и поднялся с камня.

— Я-то подумал, что ты хоть малость изменила свое мнение обо мне.

— С чего бы это?

— Но ты только что сказала…

— Забудь все, что я сказала, и послушай, что я скажу. Держись от меня подальше, Гатеридж, если не хочешь схлопотать себе неприятности.

— Так вот как птичка запела?

— Давай-ка ползи отсюда, земляной червь. Чтоб ноги твоей не было рядом со мной.

— Ах, так? Отныне ты больше не увидишь меня!

— Сделай одолжение…

— Не жди больше от меня помощи!

— Я и не думала у кого-то просить ее и уж тем более у тебя. Лучше умереть, чем стать твоей должницей!

— Ну что ж, стать моим врагом ты пожелала сама. Помни же об этом!

* * *

— Ты слышал, Фостер? — спросил худощавый и низкорослый рабочий у друга.

— Как не слышать! Они друг другу чуть глотки не перегрызли, — откликнулся на вопрос Фостер Обрайт, прораб бригады рабочих.

— Эта самодовольная девчонка чуть было не охмурила Гатериджа.

— Охмурила? Он же готов пресмыкаться перед ней как домашний песик, если только она пожелает этого. Да-а, Тоджито, не повезло нам, дружище, с лидерами. Пошли на поводу у безумных и взбалмошных сопляков.

— Верно, Фостер, но еще не все потеряно. У нас всегда есть право выбора.

— Ты задумал перескочить во вражеское стойло?

— Нет, друг. Нам надо добиться того, чтобы враги приняли нашу сторону.

— Но как? Пока эта вертихвостка напевает им свою сладкую песенку, эти раззявы не изменят своего решения.

— Птичку можно и заткнуть, — хитро сузив и без того узкий разрез глаз, заметил Тоджито Фудзивара. — Это не проблема.

— Прекрасная идея! И все же смерть Браун ничего не изменит. Ее единомышленники твердо настроены.

— Пустяки, — отмахнулся Тоджито. — Таких крутых фанатиков по пальцам можно перечесть. Остальные же с радостью перекочуют на нашу сторону.

— Но смерть предводительницы вызовет бунт среди научных крыс.

— Тот, кто посмеет пикнуть, отправится к предкам на тот свет.

Фостер ехидно рассмеялся.

— Друг мой, ты переоцениваешь свои возможности.

Ишь, что задумал — поднять мятеж!

— Никакого мятежа не будет, — обиделся Фудзивара на слова друга. — Все пройдет довольно-таки тихо. Для всей этой операции достаточно нескольких дюжих ребят — и дело в шляпе.

— Не скажи, Тоджито… — узнав коварный план собеседника, Обрайт заколебался.

— Ты струсил, Фостер?

— Нет-нет. На праведное дело я пойду с твердой рукой. Вот только сомневаюсь в успехе этой затеи. А что, если нас не поддержат соратники? Вдруг их негодование падет на наши же головы?

— Ах, ты всего лишь этого опасаешься? — протянул с безразличием Фудзивара. — Я-то уж подумал, что к тебе пробрался страх, и даже еще хуже — проснулась совесть. Что-то я не помню, чтобы ты сжалился над тем механиком. Как его там? А к бесу его имя… Ты ведь готов был убить его?

— Это совсем разные вещи, Тоджито.

— Да ну?

— Корнелиус сам пристал ко мне.

— Пристал так пристал, ну и дурак же ты дружок, что полез к нему с кулаками при людях. Надо было делать все втихомолку. А нынче ты впал в немилость к Гатериджу.

— К дьяволу его! Я не собираюсь преклоняться перед этим молокососом.