Избранник тёмного бога - [3]

Ванир замолчал, но было видно, что он недосказал о чем-то очень важном.

— Что-то тут неладно, — озабоченно произнес Нгола. — Может позвать шамана? Старый Нкоме знает, как отгонять от человека злых духов.

— То не духи, Нгола, — усмехнулся Сигерих. — И шаман тут не поможет. Я просто знаю, что должен вернуться.

Черный полководец хотел возразить еще, но тут ванир поднял взгляд и слова застряли у Нголы в горле. То, что он увидел в синих глазах северянина, заставило его внутренне содрогнуться. Такое выражение глаз по верованиям чернокожих бывало у злых духов. Суеверный, как и все негры, Нгола подумал, что ему и вправду не нужен в отряде человек, к которому явно прицепилось какое-то проклятие.

— Когда думаешь уходить? — помолчав, спросил он ванира.

— Когда ты решишь покинуть оазис.

— Кого назначишь вместо себя?

— Индуло — зингарца.

— Хорошо, — ответил Нгола, затем кивнул на опустевший кубок ванира. — Выпьешь еще?

— Нет, — покачал головой северянин. — Хочу сохранить ясную голову.

Нгола кивнул и Сигерих, коротко попрощавшись, вышел из шатра. Негр откинулся на подушки и не мог сдержать облегченного вздоха. Его била дрожь, по спине бежали крупные мурашки. Он жадно осушил кубок.

— Инела! — крикнул он. — Еще вина.

Бритунка выскользнула из-за его спины с кувшином в руках и вновь наполняя его кубок. При этом она соблазнительно прогнулась так, что ее груди качнулись перед лицом негра. Глядя на свою наложницу Нгола почувствовал как страх уступает место иному чувству.

— Иди сюда, — хрипло произнес он, отставляя кубок и хватая наложницу за талию. Та только успела поставить кувшин на пол, когда чернокожий воин легко поднял ее и бросил на шелковые подушки. Стройные белые ноги оплелись вокруг черного торса и сладострастный стон пронесся по шатру, когда Нгола овладел своей наложницей.

II

Ледяной ветер налетал с северных гор, заметая сухим снегом скованную холодом бесплодную тундру. С каждым годом лето в Ванахейме становилось все короче и холоднее, земля не могла ничего родить, все меньше становилось и дичи, уходящей на юг. Вслед за ними тянулись и люди — рыжеволосые и синеглазые воины, желающие мечом и огнем отвоевать свое место под солнцем в южных землях. Только у самого океана, на границе с Пиктской пустошью оставались люди, цепляющиеся за родные края. Но и им было ясно, что скоро эти земли придется покинуть.

Меж высоких скал приютилась небольшая хижина из выброшенного морем плавника. Немногие ваниры осмеливались подходить к этой горной гряде — поговаривали, что среди ущелий обитают горные тролли, а морские девы выходят тут на сушу, чтобы расчесывать свои зеленые волосы на прибрежных скалах.

Ангрбода наугад вынула из кожаного мешочка пригоршню костяных пластинок с вырезанными на них рунами. С негромким стуком они рассыпались по невысокому столику, сложенному из камней. Ведьма посмотрела на сложившийся узор — ну да руна «Лед» выпала в сочетании с «Великаном» и «Бесплодием», все, как и последние пару лет. Ледяной Гигант Имир разгневался на сынов своих, насылает с севера льды — какие еще руны тут могут выпасть? Но сегодня было еще три новых знака — «Змей», «Рыба» и «Странник». Ангрбода нахмурилась — давно ей не выпадали эти знаки и она совершенно не представляла, что они могут означать сейчас.

Раздраженно колдунья смела руны обратно в мешочек и повесила его на поясе. Сегодня ей предстояло еще выйти к морю, чтобы совершить положенные обряды, а заодно и собрать выброшенных морем рыб и моллюсков. Она накинула поверх льняной сорочки накидку, сшитую из заячьих шкурок, подпоясалась кожаным ремнем и шагнула к двери — немолодая, но еще крепкая женщина, с густыми рыжими волосами, чуть тронутыми сединой. Неожиданно она замерла у дверей, заслышав стук копыт.

— Колдунья? — послышался за стеной громкий голос. — Ты дома?

Сухая улыбка осветила лицо ведьмы.

— Да Сигерих Бродяга! — ответила она. — Похоже, я только что нагадала нашу встречу.

В небольшом очаге весело потрескивал огонь и на импровизированном вертеле жарилась куропатка. Еще две неощипанные птицы лежали на столе — ванир не зря захватил с собой в дорогу гирканский лук. Сам же наемник сидел на грубо сколоченном табурете, рядом с лежанкой на которой, поджав ноги, сидела ведунья.

— И так, я расстался с черными головорезами и отправился домой — рассказывал Сигерих. — Я не знаю, Кто говорил со мной во сне из морских туманов, что Он от меня хочет — да раздери меня Эрлик, если я помню хотя бы десяток слов из сказанного Им! Но раз за разом видеть один и тот же сон — тут и самый тупой пикт догадается, что что-то неладно. И вот поэтому я приехал к тебе Ангрбода, а не в свое селение и не к вождю хелгов. Я помню рассказы стариков о Ведьме Моря мудрейшей из ведуний Ванахейма, которой повинуются духи воздуха, ундины и подземные жители. Если это так — расскажи мне о том, что мучает меня — и требуй потом что хочешь.

Ангрбода слушала его, задумчиво перебирая четки из черепов детенышей леммингов.

— С тобой говорили не духи моря или воздуха, — наконец произнесла она. — Никто из них не смог бы позвать тебя из такой дали. Ты ушел из Ванахейма, едва тебе исполнилось шестнадцать и десять лет странствовал на чужбине. Если кто позвал тебя оттуда и заставил прийти сюда, так не иначе как кто-то из богов.