На пятый день он отважился выйти на улицу Дофины. Преследуемый любопытными взглядами, он шел мимо домов, опустив голову, отводя глаза. Его потеряли из виду на окраине города, там, где начинается долина. Но через два часа он появился снова, ухмыляясь и натыкаясь на стены. И опять он был пьян, мертвецки пьян.
Изидор так и не исправился.
Выгнанный из дому матерью, он стал возчиком и возил уголь для фирмы «Пугризель», существующей до сих пор.
Слава этого пьяницы стала так велика, распространилась так далеко, что даже в Эвре заговорили об избраннике госпожи Гюссон, и за пьянчугами здешних мест укоренилось это прозвище.
Благодеяние никогда не проходит бесследно!
Заканчивая свой рассказ, доктор Марамбо потирал руки. Я спросил его:
— Знавал ли ты его сам?
— Как же, я имел честь закрыть ему глаза.
— Отчего он умер?
— Разумеется, в припадке delirium tremens[5].
Мы дошли до старой крепости, где над разрушенными стенами возвышалась огромная башня св. Фомы Кентерберийского[6] и другая, известная под именем башни пленника.
Марамбо рассказал мне историю этого пленника, который, орудуя гвоздем, покрыл резьбою стены своей тюрьмы, следуя за движением солнечного луча, проникавшего в узкую щель бойницы.
Затем я узнал, что Клотарий II[7] даровал Жизорскую область своему двоюродному брату, св. Ромену, епископу Руанскому; что после договора в Сен-Клере-на-Эпте Жизор перестал быть главным городом всего Вексена, что он является передовым стратегическим пунктом этой части Франции, вследствие чего его без конца брали приступом и захватывали. По приказанию Вильгельма Рыжего[8] знаменитый инженер Робер де Беллем построил там крепость; на нее нападал Людовик Толстый[9], затем — нормандские бароны; ее защищал Робер де Кандос; Готфрид Плантагенет[10] уступил ее Людовику Толстому, но англичане вновь завладели ею в результате измены тамплиеров; она была предметом спора между Филиппом-Августом[11] и Ричардом Львиное Сердце[12]; была сожжена Эдуардом III[13] Английским, которому не удалось взять замок, и вновь захвачена англичанами в 1419 году; несколько позже она была сдана Ричардом Марбери Карлу Седьмому[14]; ее брал герцог Калабрийский; ею владела Лига[15]; в ней жил Генрих Четвертый, и так далее, и тому подобное...
И Марамбо в пылу красноречия воскликнул убежденно:
— Что за негодяи эти англичане! И какие пьяницы, мой милый! Все они под стать Изидору, эти лицемеры!
Помолчав, он указал на узенькую речку, блестевшую среди лугов.
— Знаешь ли ты, что Анри Монье[16] был одним из самых усердных рыболовов на берегах Эпты?
— Нет, не знаю.
— А Буффе[17], дорогой мой! Он местный уроженец, делал витражи!
— Да неужели?
— Ну да! Как можно этого не знать!
