Избранницы Рахмана - [4]
– Я исполню твое повеление, о алмаз моей души, – низко поклонилась Захра.
Царь поклонился в ответ, в душе радуясь, что Аллах послал ему добрую и покорную жену, способную понять и почувствовать все, что сам царь не в силах был сказать. А ведь и ему иногда так хотелось быть с любимой женой и нежным, и ласковым. О да, просто ласковым… Баловать ее не только приходами в тот час, когда садится солнце, но и тогда, когда без этой прекрасной и доброй женщины он просто не мыслит своего существования.
Но увы, сказать ничего этого царь не мог… И потому лишь радовался тому, что царица чувствует все движения его души.
– Да хранит тебя Аллах своей непреходящей милостью. – Царь, наклонившись, поцеловал жену в лоб.
Теперь он был спокоен – его желание будет исполнено в точности и необыкновенно тонко.
Царь ушел успокоенным, а царица обеспокоилась. О да, не было в повелении Сейфуллаха ничего сложного – в гареме обязательно найдется нежная и искусная учительница любви, которая придется по сердцу ее мальчику. В этом царица не сомневалась. Опасалась она лишь того, что мальчик привяжется к своей первой женщине. Будет ли это хорошо, ведь, окончив курс наук здесь, в отцовском доме, он надолго уедет в далекие края. Не разобьет ли это мальчику сердце?
Но сейчас можно было не задумываться об этом. Пока не задумываться. Ведь впереди у Рахмана лишь первый урок. За которым, о Аллах, конечно, последуют и другие. И быть может, они внесут в разум юноши сдержанность и мудрость, достойную настоящего мужчины.
Наступил вечер. В этот час Рахман обычно предавался музицированию. Вот и сейчас перед ним лежал уд. Но увы, тишину не нарушало ни пение струн, ни скрип пера. Юноша смотрел в темнеющее окно, и видно было, что сейчас его не занимают мелодии, о которых столь возвышенно говорили его учителя.
Мысли второго сына царя были столь далеки от «сегодня» и «сейчас», что юноша не услышал, как открылась дверь, как по драгоценным полам процокали каблучки, как благостно вздохнуло ложе, приняв юное тело.
Лишь щелчки кресала вывели его из глубокой задумчивости. Он обернулся и увидел прекрасную девушку. Она улыбалась нежно и чуть снисходительно, но черты ее милого лица столь сильно согрели сердце Рахмана, что сил удивляться волшебству ее появления у царевича не хватило.
– Кто ты, о пери? – спросил Рахман. – Кто ты и как попала в мои покои?
– Я Джамиля, о царевич. Я Джамиля, дочь Расула, и появилась в твоих покоях как твой наставник.
– Наставник? – Рахман рассмеялся. – Но чему же ты будешь учить меня, о несравненная?
– Тому, чему не научит тебя более ни один учитель. Я буду твоей наставницей в великом искусстве любви.
Рахман недоуменно посмотрел на девушку.
– В искусстве любви? Но я знаю о нем все. Все трактаты, какие только смогли найти мне достойные библиотекари, я проштудировал от корки до корки. И, каюсь, о добрейшая, думал, что более образованного человека, чем я, в этом великом искусстве не найти.
Теперь рассмеялась девушка. Ее серебряный смех был так нежен, что Рахман, пусть и помимо своей воли, вторил ему с удовольствием.
– О царевич! – проговорила Джамиля, утирая тонкими пальчиками выступившие слезы. – Это лишь книжная премудрость… Должно быть, твои наставники говорили тебе, что знания лишь тогда становятся частью человека, когда он испробует их на деле. И в первую очередь это касается прекрасного искусства любви. Ибо сколько бы ты ни читал о поцелуе, познать его сладость ты можешь лишь после того, как и в самом деле соединишь свои уста с устами женщины.
Рахман подумал, что для глупенькой обитательницы гарема эта тоненькая девушка слишком умна. Но ее доводы были вполне разумны, и потому Рахман, благодарно склонив голову, проговорил:
– Да будет так, о наставница. И посему я приветствую тебя, Джамиля, дочь Расула, моя новая учительница.
Девушка нежно и чуть призывно улыбнулась.
– И каким же будет наш первый урок?
– Должно быть, о царевич, мы начнем с самого начала… С прикосновений, поцелуев, первых ласк…
Перед мысленным взором Рахмана распахнулась книга великого Ватьясаны. Но распахнулась на страницах, повествующих о любовных играх.
– Скажи мне, добрейшая, а могу ли я высказать просьбу?
– Все, чего только будет угодно…
– Тогда пусть будет наоборот. Я стану наставником, а ты девственницей, что первый раз оказалась в руках мужчины.
И в глазах Рахмана мелькнул воистину дьявольский огонек. Но девушка лишь улыбнулась.
– Да будет так, о царевич. Должно быть, тебе есть чему поучить неопытную простушку.
«О, да она ничем не уступит мне! – подумал Рахман, увидев ответный огонек в глазах своей учительницы. – Это будет прекраснейшая из игр!»
Свет одинокой свечи не столько рассеивал мрак, сколько сгущал его по углам. И в этом столь робком свете на огромном ложе воцарились два обнаженных тела.
– К девственнице, о прекраснейшая, – произнес Рахман, – следует приближаться постепенно, шаг за шагом, с нежностью.
Он поднес к губам ее руку и прильнул к ладони нежным поцелуем, который словно обжег Джамилю. Потом стал по очереди целовать дрожащие пальчики. Медленно и чуть осмелев, Джамиля принялась ощупывать его твердые, но вместе с тем удивительно нежные и податливые губы. Когда он стал, играя, покусывать ее пальцы, она отдернула руку, изумившись.
