Избранница герцога - [32]

— Да-да, посмотри на себя, — сказала ей мать. — Что ты сделала со своими глазами, бесстыдница? — Она крепко сжала ее руку. — Никогда не думала, что мне придется вытерпеть нечто подобное. Я вовсе не уверена в том, что тебе нужно выходить замуж за Вильерса.

Она продолжала что-то говорить, но Элинор почти не слушала. Ее глаза с угольными ресницами и стрелками в углах казались в два раза больше. Ее губы...

Прекрасная. Загадочная. Чувственная. Так думала она про себя. И совсем не похожа на девственницу.

— Что за воронье гнездо у тебя на голове? — спросила ее мать. — Сейчас мы поднимемся, и я как следует, отчитаю Виллу за то, что она сотворила с тобой. Если ты готовишься стать герцогиней, то должна выглядеть совсем по-другому.

Элинор не могла отвести взгляд от своего отражения в зеркале. Эти загадочные глаза и капризно изогнутые губы. Эта леди не станет страдать по сбежавшему любовнику. Это ему придется вздыхать и томиться по ней.

— Я такова, каков этот век и его нравы, — прошептала она, глядя в зеркало.

— И долго ты намерена так стоять? — услышала она голос матери.

— Мне нравится, как я выгляжу, мама, — произнесла Элинор.

— Ты не похожа ни на герцогскую дочь, ни на герцогиню. Вильерс придает большое значение внешнему лоску. Ты никогда не увидишь его взлохмаченным, с прядями, выбившимися из-под ленты. Посмотри на его крахмальные воротнички, он возит с собой лакея, чтобы ухаживать за ними.

Элинор сознавала правоту матери, безусловно, желавшей ей добра. Но она не желает больше одеваться как бледная девственница.

Вечно вы критикуете меня, матушка, — жалобно произнесла она.

— Я говорю сейчас о Вильерсе. Каждый джентльмен имеет свои грешки, и я согласна смотреть на них сквозь пальцы. Но я непременно объясню ему, что он не должен говорить о своих незаконных детях ни при мне, ни при тебе. Я просто обязана внушить ему это.

— Не думаю, что так легко внушить ему что-либо, — заметила Элинор. — Он не из тех, кто легко меняется.

— Зато ты изменилась легко. Превратилась в настоящую... вертихвостку!

— Что, матушка?

— Я бы сказала и похуже, но думаю, ты сама понимаешь, что я имею в виду.

— Вильерсу нравится, как я выгляжу, — заявила она.

— Понятно, что ему нравится, раз он сразу сделал тебе предложение, — сказала герцогиня.

Про себя Элинор подумала, что Вильерс вовсе не оценил ее превращения и был слишком занят Лизетт. При этой мысли она горестно вздохнула.

— Тебе лучше поскорее вернуться в гостиную, — сказала ее светлость, как бы угадав ее мысли. — Эта Лизетт, такая непосредственная, ничуть не постесняется проглотить чужого жениха. Скушает и не заметит. Он так и нацелился на нее вначале.

— Бедняжка Лизетт, — произнесла Элинор. — Теперь он мой. Все ее надежды не оправдались.

Герцогиня насмешливо фыркнула и направилась к лестнице.

Глава 11

Вильерс любовно поглядывал на затылок своего сына Тобиаса, комфортно устроившегося на полу посреди разбросанных бабок. «Черт меня побери, если я когда-нибудь назову его Джуби, — думал он про себя. — У нас с ним одного цвета волосы, ему не хватает лишь нескольких белых стрелок. Посмотрим, что будет дальше». У самого Вильерса эти стрелки появились уже в восемнадцать. Он тогда испугался, решив, что скоро поседеет. Но этого не случилось.

Потом он увидел среди фамильных портретов один — свою копию. Далекий предок с таким же лицом и прической, с жесткими свинцовыми глазами и, по преданию, — бастард. Теперь он знал, откуда идет его линия.

У Тобиаса все те же фамильные черты. Эта мысль радовала его.

Лизетт, оглянувшись, одарила его светлость улыбкой. Впрочем, такой улыбкой она встречала каждого гостя. Он повидал многих красивых женщин, его бывшая невеста Роберта была изысканно красива. Но Лизетт... он никогда не встречал подобного совершенства. Она была похожа на целомудренную и веселую богиню.

— Смелей, к нам, — приглашала она к себе, на пол, из груды переливающегося незабудками шелка, сама похожая на чистый и нежный цветок.

Было отрадно наблюдать подобную непринужденность. Она была полной противоположностью леди Элинор Монтегю, которая готовилась войти в его семью.

— Я хочу дождаться леди Элинор, которая провожает свою мать, — ответил он.

Лизетт небрежно пожала плечами.

Подходит ли ему Элинор? Она быстро преодолела несколько лишних ступенек, разделявших их. Возможно, она сделала это лишь затем, чтобы как-то утихомирить свою мать? Он не предполагал, что в целой Англии может отыскаться леди, которая посмеет сама прилюдно объявить помолвку, словно он здесь только для мебели.

Наконец Элинор вернулась. Если Лизетт выглядела юной златокудрой богиней, то Элинор, со своей боевой раскраской, казалась наложницей из гарема, если таковой отыщется в Англии.

Ни слова не сказав, Элинор опустилась на пол. Ее пышные юбки на обруче взметнулись выше ее головы, предоставив на миг восхитительную лодыжку его жадному взору.

— Я только хотел спросить, не могу ли я предложить вам стул? — проговорил Вильерс с усмешкой, раздосадованный тем, что она игнорирует его.

«Кажется, это входит у нее в привычку», — подумал Вильерс.

Глаза ее были подведены, как у придворной кокотки, однако осанка ее оставалась аристократической. Герцогиня-шлюха — вот кем она могла бы стать! Но какой бы она ни была, он не мог не ловить ее чувственные сигналы, ощущая себя как в борделе.