Избранная проза - [146]
Должно быть, с той поры, как была создана первая коза, никто такой штуки не видал.
Отборные дыни
Кордебалетный подросток, русская коза-дереза Вава Журавлева, несмотря на свои пятнадцать лет, до того любила сладкое, что даже сахар из сахарницы, когда никого нет на веранде, выудит и сгрызет в натуральном виде. У нее осенние каникулы, три летние свободные недели перед поездкой со всем балетным табором не то в Голландию, не то в Гренландию… А уж три свободные недели где и провести, как не в Провансе у дяди, на крошечной ферме… И ногам отдых, и рукам веселая работа: сбор винограда, щенка понянчить можно, шишки в бору собирать.
Но сладкого в Провансе не так уж много. Виноград надоел, даже волосы им пропахли, терпкий винный дух над всей долиной повис. Варенье из ежевики… Бррр! Бумагу для мух им смазывать. Фиги приторны, светлые, темные ли, объешься, и вспомнить противно: будто мармелад из слабительной кашки с песком. Лучше уж чистый сахар. И поздние персики какие-то бездарные, щеки толстые, а укусишь – резиновый мячик. Ни соку, ни сладости.
Дыня, конечно, рабский фрукт. Фрукт ли? Ну как же сказать, – не овощ ведь? Хотя провансальские дыни, правда, больше на овощ похожи. По французскому положению едят их перед обедом с солью и перцем. Наружность изумительная, аромат – ваниль с сигарой. Взрежешь, тыква тыквой, прямо зло берет. Приготовишься к полному удовольствию, прикусишь мякоть… и осторожно, чтобы тетка не заметила, в бумажную салфетку сплюнешь. Дыня!
На боярышнике краснели крепкие ягодки. Мимо Вавы проплыл на разбитом грузовике молодой краснощекий мясник… Берет вареником, глаза блестят, усы блестят, нос блестит. Подумаешь, тореадор какой… Нахал! Еще оборачивается. Но ведь и она тоже обернулась. Ерунда… С мясником она, слава богу, не флиртует. Обогнула свежий хоровод сосенок, поднялась на гору, – вот и гранаты. Какие тугие луковицы сидят в мелкой листве, за ними, словно крепость, старые провансальские службы и в глубине такой милуша-дом: фисташковые ставни, матово-розовые стены, веранда в тени темно-курчавых шелковиц… И на столе неизменная кошка.
Собаки? Но какая же провансальская собака укусит входящего в усадьбу человека… Не то что Ваву, почтальона и то не укусит. Полаяли для порядка и завиляли у маленьких незнакомых ног хвостом: «Нам скучно. Мы очень-очень вам рады…»
Навстречу Ваве поднялся дремавший у колодца в камышовом кресле грузный и крепкий старик и так хорошо улыбнулся, будто он четырнадцать лет назад Ваву на руках носил. Какой толстяк! Совсем как душа Хлеба в «Синей птице». Пожалуй, еще толще. Как только его камышовое кресло выдерживает.
Старик вежливо подтянул свои огромные светло-небесного цвета штаны и, лениво поглаживая толстые ватные усы, ждал. Вава быстро и толково объяснила. Она гостит у дяди, вон там. Тетя ей сказала, что на ферме, где гранатные деревья, можно достать настоящую дыню на десерт. Сладкую, потому что русские едят дыню на десерт. Так вот, пожалуйста, Вава просит выбрать самую-самую сладкую…
Толстяк, все добродушнее ухмыляясь, выслушал балерину, – с таким же видом выслушал бы он залетевшего в усадьбу болтливого попугая. Прикрикнул на пристающих к гостье с телячьими нежностями собак и повел ее в сарай.
В солнечной полумгле золотились груды желтого перца, отсвечивали слоновой костью гирлянды чеснока и вдоль стены, на широких лавках зеленели овальные дыни.
– Нет, нет, не эта. Эта для французов.
Он нагнулся к стоящей у ног корзине, поднял круглую янтарную дыню в продольных дольках с бородавками и сжал ее в мягких руках.
– Сладкая? – недоверчиво спросила Вава.
– Как мускат. А вы еще и эту возьмите. Дыня не утка, можно съесть и две.
Вава подумала, потрогала в бисерном кошельке свои монетки и выбрала сама третью дыню. Самую крупную.
– Сколько вам за все три?
– Ничего. Кланяйтесь, пожалуйста, вашей тетушке. Семена пусть сохранит – сорт первоклассный.
Бедная Вава чуть с дынями на землю не села.
– Как ничего?! Но ведь тетя говорила, что на ферме с гранатовыми деревьями…
– Совершенно верно. Но это мой сосед продает, по ту сторону дороги, чуть подальше. Так вы, барышня, не волнуйтесь. Неужели старый человек не может своей доброй соседке через ее милую племянницу послать несколько дынь. Надеюсь, что вы теперь убедитесь, что у нас в Провансе сладкие дыни растут…
Что ей было делать? Пробормотала что-то такое нелепое старику, даже собак не погладила, и – бегом домой. И глаза у нее были такие растерянные, будто у нее в сумке не дыни, а бомбы лежат.
Куриная слепота. Это она к здешнему богачу Дюбуа влетела, совершенно ясно… «Пожалуйста, самую сладкую, русские едят дыни на десерт…» И еще третью, самую крупную, величиной с арбуз, сама прихватила…
Что теперь тетя скажет? Вава свернула в лесок и, разогревшись от быстрой ходьбы и конфуза, присела на пень, чтобы собраться с мыслями и перевести дух. Сердце стучало: «Ду-рын-да». Но Вавиным пальцам не до сердца, не до головы дело было. Пальцы торопливо достали из сумочки шпильку, вспороли в одной из дынь треугольник и поднесли ко рту ароматный, сочный ломтик.
Вава даже застонала от удовольствия. Да… Вот это так дыня… Если шербет положить на ананас, и то – никакого сравнения.
В книгу вошли солдатские сказки известного русского писателя-сатирика Саши Черного. "Солдатские сказки" издавались за рубежом. В Советском Союзе издаются впервые.
В книгу включены стихотворения и проза Саши Черного для детей, рекомендованные к прочтению в 1–5-х классах.
Скоро Рождество — праздник надежды для всего человечества, светлый, чистый, наполненный Любовью. Бог — есть Любовь. Ощущение тихой светлой радости все ближе и ближе. У меня предложение: напечатайте рождественские рассказы, пусть принесут они в нашу жизнь, тепло и любовь, даст Бог мы станем чуточку добрее от грядущего чуда пришествия Господа в наш мир.Немного о том, откуда этот замысел появился. Как-то два года тому назад батюшка попросил меня набрать несколько духовных стихотворений и оформить их в книжицу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вашему вниманию предлагается поэма Саши Черного «Кому в эмиграции жить хорошо». Само название является явным парафразом на тему некрасовской поэмы «Кому на Руси жить хорошо», чего автор абсолютно не скрывает. Поэт всеми силами пытается ответить на поставленный вопрос, но ответ неутешительный, хотя и ожидаемый: «Хорошо там, где нас нет!» На протяжении всей поэмы ее герои проводят «опрос общественного мнения», но его итоги неутешительны: многие эмигранты, не имея возможности продолжить карьеру, вынуждены заниматься не своим делом: гаданием, разведением кур и тому подобным, чтобы элементарно выжить.
По некоторым отзывам, текст обладает медитативным, «замедляющим» воздействием и может заменить йога-нидру. На работе читать с осторожностью!
Карой Пап (1897–1945?), единственный венгерский писателей еврейского происхождения, который приобрел известность между двумя мировыми войнами, посвятил основную часть своего творчества проблемам еврейства. Роман «Азарел», самая большая удача писателя, — это трагическая история еврейского ребенка, рассказанная от его имени. Младенцем отданный фанатически религиозному деду, он затем возвращается во внешне благополучную семью отца, местного раввина, где терзается недостатком любви, внимания, нежности и оказывается на грани тяжелого душевного заболевания…
Вы служили в армии? А зря. Советский Союз, Одесский военный округ, стройбат. Стройбат в середине 80-х, когда студенты были смешаны с ранее судимыми в одной кастрюле, где кипели интриги и противоречия, где страшное оттенялось смешным, а тоска — удачей. Это не сборник баек и анекдотов. Описанное не выдумка, при всей невероятности многих событий в действительности всё так и было. Действие не ограничивается армейскими годами, книга полна зарисовок времени, когда молодость совпала с закатом эпохи. Содержит нецензурную брань.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Книгу вроде положено предварять аннотацией, в которой излагается суть содержимого книги, концепция автора. Но этим самым предварением навязывается некий угол восприятия, даются установки. Автор против этого. Если придёт желание и любопытство, откройте книгу, как лавку, в которой на рядах расставлен разный товар. Можете выбрать по вкусу или взять всё.
Телеграмма Про эту книгу Свет без огня Гривенник Плотник Без промаху Каменная печать Воздушный шар Ледоколы Паровозы Микроруки Колизей и зоопарк Тигр на снегу Что, если бы В зоологическом саду У звериных клеток Звери-новоселы Ответ писателя Бориса Житкова Вите Дейкину Правда ли? Ответ писателя Моя надежда.
Легенда русской сатиры и тонкого юмора, сотрудник знаменитого «Сатирикона», человек с безукоризненным вкусом – Саша Черный (А. М. Гликберг, 1880–1932) прожил не очень долгую, но очень насыщенную жизнь, в которую вместилось многое. И неслыханная слава и популярность (по свидетельству современников, «не было такой курсистки, такого студента, такого врача, адвоката, учителя, инженера, которые не знали бы его стихов наизусть»), и Первая мировая война, куда он ушел добровольцем и участвовал в боях (он и умер как настоящий солдат и поэт – спасая людей во время пожара), и революция, которую он категорически не принял, и долгие годы скитаний по дорогам эмиграции.
«Встал бы утречком, умылся, чаю с бубличком напился, кликнул бы нашего фельдфебеля:– Здорово, Ипатыч. Чай пил?– Так точно, ваше величество. Какой же русский человек утром чаю не пьет?– А солдаты пили?..».
«На каком языке говорили в раю? Ты, верно, думаешь, что на русском… Я тоже так думал, когда был маленьким. Маленький француз, если спросишь его об этом, вынет палец изо рта и ответит: «Конечно, в раю говорили только по-французски!» Маленький немец не задумается: «По-немецки, как же иначе»… Но все это не так…».
«Иван Петрович проводил глазами сверкнувший в зеркале острый профиль жены, посмотрел на ее стрекозиные ноги и вздохнул.Дверь в передней хлопнула. Ушла…».