Избранная лирика - [3]

Оно в холодный снег!

И что, когда откружится

Безумный этот вихрь,

Останется лишь лужица

От радостей твоих…

1940

«Я видел девочку убитую…»

Я видел девочку убитую,

Цветы стояли у стола.

С глазами, навсегда закрытыми,

Казалось, девочка спала.

И сон ее, казалось, тонок,

И вся она напряжена,

Как будто что-то ждал ребенок…

Спроси, чего ждала она?

Она ждала, товарищ, вести,

Тобою вырванной в бою, —

О страшной, беспощадной мести

За смерть невинную свою!

1941

Если будешь ранен, милый, на войне…

Если будешь ранен, милый, на войне,

Напиши об этом непременно мне.

Я тебе отвечу

В тот же самый вечер.

Это будет теплый, ласковый ответ:

Мол, проходят раны

Поздно или рано,

А любовь, мой милый, не проходит,

                        нет!

Может быть, изменишь, встретишься

                   с другой —

И об этом пишут в письмах,

                    дорогой!

Напиши… Отвечу…

Ну, не в тот же вечер…

Только будь уверен, что ответ придет:

Мол, и эта рана

Поздно или рано,

Погрущу, поплачу… все-таки пройдет.

Но в письме не вздумай заикнуться мне

О другой измене — клятве на войне.

Ни в какой я вечер

Трусу не отвечу.

У меня для труса есть один ответ:

Все проходят раны

Поздно или рано,

Но презренье к трусу не проходит,

                         нет!

1941

Если я не вернусь, дорогая…

Если я не вернусь, дорогая,

Нежным письмам твоим не внемля,

Не подумай, что это — другая.

Это значит… сырая земля.

Это значит, дубы-нелюдимы

Надо мною грустят в тишине,

А такую разлуку с любимой

Ты простишь вместе с родиной мне.

Только вам я всем сердцем и внемлю,

Только вами я счастлив и был:

Лишь тебя и родимую землю

Я всем сердцем, ты знаешь, любил.

И доколе дубы-нелюдимы

Надо мной не склонятся, дремля.

Только ты мне и будешь любимой,

Только ты да родная земля.

1942

Ты пишешь письмо мне

На улице полночь. Свеча догорает.

Высокие звезды видны.

Ты пишешь письмо мне, моя дорогая,

В пылающий адрес войны.

Как долго ты пишешь его, дорогая,

Окончишь и примешься вновь.

Зато я уверен: к переднему краю

Прорвется такая любовь!

…Давно мы из дома. Огни наших комнат

За дымом войны не видны.

Но тот, кого любят,

Но тот, кого помнят,

Как дома и в дыме войны!

Теплее на фронте от ласковых писем.

Читая, за каждой строкой

Любимую видишь

И родину слышишь,

Как голос за тонкой стеной…

Мы скоро вернемся. Я знаю. Я верю.

И время такое придет:

Останутся грусть и разлука за дверью,

А в дом только радость войдет.

И как-нибудь вечером вместе с тобою,

К плечу прижимаясь плечом,

Мы сядем и письма, как летопись боя,

Как хронику чувств, перечтем…

1942

Сестра

Когда, упав на поле боя —

И не в стихах, а наяву, —

Я вдруг увидел над собою

Живого взгляда синеву,

Когда склонилась надо мною

Страданья моего сестра, —

Боль сразу стала не такою:

Не так сильна, не так остра.

Меня как будто оросили

Живой и мертвою водой,

Как будто надо мной Россия

Склонилась русой головой!..

1943

Затишье

Он душу младую в объятиях нес…

М. Лермонтов

Над землянкой в синей бездне

И покой и тишина.

Орденами всех созвездий

Ночь бойца награждена.

Голосок на левом фланге.

То ли девушка поет,

То ли лермонтовский ангел

Продолжает свой полет.

Вслед за песней выстрел треснет

Звук оборванной струны.

Это выстрелят по песне

С той, с немецкой стороны.

Голосок на левом фланге

Оборвется, смолкнет вдруг…

Будто лермонтовский ангел

Душу выронил из рук…

1943

«Дни склоняются и меркнут…»

Дни склоняются и меркнут.

Лишь не меркнет боль живая,

Как солдата на поверку,

Юность громко вызывая.

Но в ответ — одно молчанье.

Только сам вздохнешь порою,

Как вздохнет однополчанин

Над могилою героя…

1943

Стихи о России

Не знаю, ей-богу, не знаю,

Но чем-то мне очень близка

И эта вот небыль лесная

Над курной избой лесника.

И эта вот звездная небыль,

С которой я с детства знаком,

Где кровля и синее небо

Связуются тонким дымком.

Бывал я и в Праге и в Польше[1],

И все мне казалось: крупней

Граненые звезды и больше

Над Родиной милой моей.

И люди, казалось мне, выше:

Красивый народ и большой!

А если кто ростом не вышел —

Красив и прекрасен душой!

…Я помню: морозная чаща,

Дымок к небосводу прирос,

Сверкает хрустальное счастье

Одетых по-царски берез.

И вдруг неожиданно бойко

Взметнулась старинная страсть!

Крылатая русская тройка,

Земли не касаясь, неслась!

Как в детстве далеком, как в сказке

Гармоника… зубы девчат…

А яркие русские краски

С дуги знаменитой кричат.

И сразу все стало ненужным

Душе, умиленной до слез, —

Все, кроме вот этой жемчужной

И царственной дремы берез.

Россия… За малую горстку

Из белого моря снегов

Все прелести жизни заморской

Отдать россиянин готов!

За песню в серебряном поле!

За этот дымок голубой!

За родинку малую, что ли,

Над вздернутой алой губой!

За взгляд, то веселый, то грустный,

За влажных очей изумруд,

За то, что, я думаю, русским

Нерусские люди зовут!

1942–1944

Послушай меня

Послушай меня: я оттуда приехал,

Где, кажется, люди тверды, как гранит,

Где гневной России громовое эхо,

Вперед продвигаясь, над миром гремит.

Где слева — окопы, а справа — болота,

Где люди в соседстве воды и гранат

Короткие письма и скромные фото,

Как копии счастья, в планшетах хранят.

Здесь громкие речи, товарищ, не в моде,

Крикливые песни совсем не в ходу,

Любимую песню здесь люди заводят —

Бывает — у смерти самой на виду!

И если тебя у костра попросили

Прочесть, как здесь принято, что-то свое —