Избранная лирика - [2]

Ныне воспеваемых

Побед.

Без сапог,

Не чесаны,

Не бриты!..

Но щетиной

Этих юных лиц

Были, как штыками,

Перерыты

Все обозначения

Границ.

Под огнем,

В затрепанных обмотках,

Сквозь огромный азиатский

Дождь

С песней,

С жаром,

С кровью в сердце…

Вот как

Шла к бессмертью

Наша молодежь…

От Владивостока

И до Польши

Проведен

Пунктир кровавый

Тел.

Но спроси… поставь любого…

Больше

Ничего никто и не хотел.

Да и так ли мало

Быть пунктиром

Или историческим звеном

Между старым и грядущим

Миром?

Мы и не мечтали об ином.

Но, трудясь

До белого каленья,

Бедствуя

И плавя мрамор зим,

Мы откроем

Новым поколеньям

Путь в грядущее,

Как двери в… магазин.

И когда,

Не кончив песнопенье,

Трупом я свалюсь среди других,

Пусть по мне,

Как по одной ступени,

Прогремит победа молодых.

1933

Искры

…Пуля, им отлитая, отыщет грудь мою

Н. Гумилев

Я следил за небом робко,

Где — впопад и невпопад —

Как по спичечной коробке

Чиркал спички звездопад.

Так вот некогда горела,

Рассказал бы я тебе,

Трубка старого карела

В достопамятной избе.

Так когда-то не без риску,

Корпус лихо накреня,

Высекал я насмерть искры

Из армейского кремня!

Да, ни в хижине чухонца,

Ни в крутом седле бойца

Ни звезды своей, ни солнца

Не сыскал я до конца.

Где-нибудь в немецкой Туле,

Нами занятой в бою,

Отливает мастер пулю —

Искру, стало быть, мою…

1938

Комсомольская песня

Мальчишку шлепнули в Иркутске.

Ему семнадцать лет всего.

Как жемчуга на чистом блюдце,

Блестели зубы

У него.

Над ним неделю измывался

Японский офицер в тюрьме,

А он все время улыбался:

Мол, ничего «не понимэ».

К нему водили мать из дому.

Водили раз,

Водили пять.

А он: — Мы вовсе не знакомы!.. —

И улыбается опять.

Ему японская «микада»

Грозит, кричит: — Признайся сам!.. —

И били мальчика прикладом

По знаменитым жемчугам.

Но комсомольцы

На допросе

Не трусят

И не говорят!

Недаром красный орден носят

Они пятнадцать лет подряд.

…Когда смолкает город сонный

И на дела выходит вор,

В одной рубашке и кальсонах

Его

   ввели

        в тюремный

                 двор.

Но коммунисты

На расстреле

Не опускают в землю глаз!

Недаром люди песни пели

И детям говорят про нас.

И он погиб, судьбу приемля,

Как подобает молодым:

Лицом вперед,

Обнявши землю,

Которой мы не отдадим!

1934

Песня об убитом комиссаре

Близко города Тамбова,

Недалеко от села,

Комиссара молодого

Пуля-дура подсекла.

Он склонялся,

Он склонялся,

Падал медленно к сосне

И кому-то улыбался

Тихо-тихо, как во сне.

Умирая в лазарете,

Он сказал:

— Ребята… тут

Есть портрет… Елизавета —

Эту девушку зовут.

Красным гарусом расшитый —

Вот он, шелковый кисет!

Ну, так вы ей… напишите,

Что меня…

        в помине нет…

Мы над ним

Не проронили

Ни единого словца.

Мы его похоронили

Честь по чести, как бойца.

Но тамбовской ночью темной,

Уцелевшие в бою,

Мы задумались,

И вспомнил

Каждый девушку свою…

…Я хотел бы, дорогая,

Жизнь свою прожить любя.

Жить — любить.

И, умирая…

Снова вспомнить про тебя!..

1935

Сердце

Ничего не пощадили —

Ни хорошее, ни хлам.

Все, что было, разделили,

Разломали пополам.

Отдал книги,

Отдал полки…

Не оставил ничего!

Даже мелкие осколки

Отдал сердца своего.

Все взяла.

Любую малость —

Серебро взяла и жесть.

А от сердца… отказалась.

Говорит — другое есть.

1935

Лыжни

Вы уедете, я знаю.

За ночь снег опять пройдет.

Лыжня синяя, лесная

Постепенно пропадет.

Я опять пойду средь просек,

Как бывало в эти дни.

Лесорубы, верно, спросят:

— Что ж вы, Павлович, одни?..

Как мне гражданам ответить?

О себе не говорю!

Я сошлюсь на сильный ветер

И, пожалуй, закурю.

Ну, а мне-то…

Ну, а мне-то?..

Ветра нет… ведь это ж факт…

Некурящему поэту

Успокоить сердце как?

Или так и надо ближним,

Так и надо без следа,

Как идущим накрест лыжням,

Расходиться навсегда?..

1935

На Можайском шоссе

Не люблю — если сыро и гнило.

Красотой этих мест покорен,

Для своей односпальной могилы

Я бы выбрал Можайский район.

Мне сподручно: семейные козы,

Холм зеленый да речка вдали…

Уступите мне, люди колхоза,

Если можно, немного земли.

Говоря без стыда и зазнайства,

Честный лирик, не шалопай,

В коллективном советском хозяйстве

Я имею свой маленький пай.

Мне не надо «паккардов» очкастых,

Стильных дач…

Я прошу об одном:

Отведите мне скромный участок

В две сосны под зеленым холмом.

Это мало. И, думаю, это

Не испортит природы красот.

А засеете? Сердце поэта

Снова честным зерном прорастет.

Не имея других капиталов,

Это сердце, питавшее стих,

И при жизни собою питало

Современников славных моих.

1936

Народная песня

— Ну-ка, двери отвори:

Кто стоит там у двери?

— Это нищий, Аннушка.

— Дай краюху старику,

Да ступай-ка на реку:

Кто там стонет,

Будто тонет?

— Это лебедь, Аннушка.

— Ну, так выйди за плетень:

Почему такая тень?!

— Это ружья, Аннушка.

— Ну, так выйди за ворота,

Расспроси, какая рота:

Кто? Какого, мол, полка?

Не хотят ли молока?

— Не пойду я, Аннушка!

Это белые идут,

Это красного ведут,

Это… муж твой, Аннушка…

1939

Посвящение

Трудно нам с тобой договориться.

Трудно, милая, трудней всего:

Резко обозначена граница

Счастья твоего и моего.

И, усталые, полуживые,

Зубы стиснувши и губы сжав,

Мы с тобой стоим как часовые

Двух насторожившихся держав.

1939

Снегурочка

Любовь моя, снегурочка,

Не стоит горевать!

Ну, что ты плачешь, дурочка,

Что надо умирать?

Умри, умри, не жалуясь…

Играя и шутя,

Тебя лепило, балуясь,

Такое же дитя.

Лепило и не думало,

Что не веселый смех —

Живую душу вдунуло