Изборник - [122]

В те дни пришел некто из Смоленска к игумену Иоанну, желая быть иноком. Игумен постриг его и назвал Прохором. Этот чернец Прохор предал себя на послушание и такое безмерное воздержание, что даже хлеба себя лишил. Он собирал лебеду, растирал ее своими руками и делал из нее хлеб; им и питался. И заготовлял он себе ее на год, а на следующее лето собирал новую лебеду. И так всю жизнь свою довольствовался он лебедой вместо хлеба. Видя же терпение его и великое воздержание, бог превратил ему горечь в сладость, и была ему радость после печали, по сказанному: «Вечером приходит плач, а наутро торжество». И прозвали его Лебедником, потому что, как сказано выше, он питался одной лебедой, не употребляя ни хлеба, кроме просфоры, ни овоща никакого, ни питья. И никогда не роптал он, но всегда с радостью служил господу; ничего не пугался, потому что жил, как птица: не приобретал ни сел, ни житниц, где собрать добро свое, не говорил, как тот богач евангельский: «Душа! Много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись». Не имел он ничего, кроме лебеды, да и ту заготовлял только на год, говоря себе: «Прохор! В эту ночь ангелы возьмут от тебя душу твою; кому же останется приготовленная тобою лебеда?» Он на деле исполнял слово господа, который сказал: «Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, не собирают в житницы, но отец ваш небесный питает их». Им подражая, легко проходил он путь до того места, где росла лебеда, и оттуда на своих плечах, как на крыльях, приносил ее в монастырь и приготовлял в пищу. На непаханной земле несеяный хлеб был ему.

Гладу же велику приспѣвшу и смерти належащии глада ради бывающа на вся люди. Блаженный же дѣло свое съдръжаше, събираа лобеду. И сего видѣвь нѣкий человек събирающа лобеду, начат и той събирати лобеду себе же ради и домашних своих, да темь препитаются в гладное время. Сему же тогда блаженному паче умножашеся лобеда на пищу, и болий труд творяше себѣ в тыи дни: собираа таковое зѣлие, яко же и прежде рѣх, и своима рукама стираа, творяше хлѣбы и раздаваше неимущим и от глада изнемогающим. Мнози же бяху тогда к нему приходяще в гладное врѣмя, он же всѣм раздаваше. И всѣмь сладко являшеся, яко с медом суще. А не тако хотѣти кому хлѣба, яко же от руку сего блаженнаго сътворенное от дивиаго зѣлиа приати. Кому бо дааше с благословениемь, то свѣтел и чист являашеся и сладок бываше хлѣб; аще ли кто взимаше отай, обреташеся хлѣб яко пелынь.

Настал великий голод, и смерть налегла на всех людей. Блаженный же продолжал дело свое, собирая лебеду. Увидел это один человек и тоже стал собирать лебеду для себя и для домашних своих, чтобы пропитаться ею в голодное время. И в те дни принял блаженный Прохор на себя еще больший труд: собирал это зелье и, растирая, как я говорил, в своих руках, делал из него хлебы, которые раздавал неимущим, изнемогавшим от голода. Многие в это голодное время приходили к нему, и он всех оделял. И сладко, как с медом, было для всех то, что он давал. Никому так пшеничного хлеба не хотелось, как этого хлеба, приготовленного руками блаженного из дикого зелья. И если он сам давал с благословением, то светел и чист, и сладок бывал этот хлеб; если же кто брал тайком, то был он горек без меры, как полынь.

Нѣкто бо от братья втайнѣ украд хлѣб, и не можаше ясти, зане обретяшеся в руку его, яко пелынь, и горек паче мѣры являшеся. И се сътворися многажды. Стыдяше же ся, от срама не могый повѣдати блаженному своего съгрѣшениа. Гладен же быв, не могый тръпѣти нужда естественна, видя смерть пред очима своима, и приходить к Иоанну игумену, исповѣда ему събывшееся, прощениа прося о своемь съгрѣшении. Игумен же, не вѣровав реченным, повелѣ иному брату се сътворити, — втайнѣ хлѣб взяти, да разумѣють истинно, аще тако есть. И принесену бывшу хлѣбу, и обретеся тако же, яко же и крадый брат повода, и не можаше никто же вкусити его от горести. Сему же сущю еще и в руках его, посла игумен испросити хлѣб. «Да от руку его, — рече, — възмете, отходяще же от него, и другый хлѣб украдите». Сима же принесенома бывши, украденый же хлѣб пред ним премѣнися: и бысть яко пръсть горек, акы пръвый; а взятый хлѣб от руку его — акы мед, и светел явися, И сему чюдеси бывшу прослу таковый мужь всюду. И многы прекормив алчныа и многим на пользу быв.

Некто из братии потихоньку украл хлеб, но не мог его есть: горек, как полынь, был он в руках его. И так повторялось несколько раз. Но стыдился брат, от срама не мог открыть блаженному своего греха. Однако, будучи голоден, видя смерть перед глазами, он пришел к игумену Иоанну и, прося прощения в своем грехе, исповедал ему случившееся с ним. Игумен не поверил тому, что он говорил, и, чтобы узнать, подлинно ли это так, велел другому брату сделать то же, — взять хлеб тайно. Принесли хлеб, и оказалось то же, что говорил укравший брат: никто не мог есть его горечи ради. Держа этот хлеб в руках, игумен послал попросить хлеб у Прохора. «Один хлеб, — сказал он, — возьмите из рук его, а другой, уходя, тайно возьмите». Когда принесли игумену хлебы, украденный изменился пред его глазами: сделался на вид как земля и горек, как и первый; а взятый из рук блаженного был светел и сладок, как мед. После такого чуда повсюду прошла слава об этом муже. И многих голодных прокормил он и многим был полезен.