Изборник - [111]

А вот имена полководцев их: первый — маркиз из Рима, из города Вероны, где жил когда-то язычник жестокий Теодорих. А второй граф Фландрский. А третий — дож слепой с острова Марка, из Венеции. Этого дожа ослепил цесарь Мануил, ибо многие мудрые убеждали цесаря: если отпустишь этого дожа невредимым, то много зла принесет твоему царству. Цесарь же не захотел его убить, но повелел ослепить его стеклом, и были глаза его неповрежденны, а перестал он видеть. Этот дож много войн замышлял на город, и все его слушались, и ему принадлежали огромные корабли, с которых был взят город. А стояли фряги у Царьграда с декабря по апрель, когда и взяли город. А в мае, девятого числа, поставили цесарем своего латиняна графа Фландрского по решению своих епископов, и власть между собой поделили: цесарю город, маркизу Суд, а дожу — десятина. И так погибло царство богохранимого города Константина и земля греческая от распрей цесарей, и обладают землей той фряги.

Киево-Печерский патерик

Подготовка  текста  и  примечания  Л.  А.  Дмитриева.  Перевод  М.  А.  Викторовой

ПОСЛАНИЕ СМИРЕННАГО ЕПИСКОПА СИМОНА ВЛАДИМЕРЬСКАГО И СУЗДАЛЬСКАГО К ПОЛИКАРПУ, ЧЕРНОРИЗЬЦЮ ПЕЧЕРЬСКОМУ

…Пишеть бо ми княгини Ростиславляа Верхослава,[350] хотящи тя поставлена быти епискупомь или Новугороду на Онтониево мѣсто, или Смоленьску на Лазарево мѣсто, или Юрьеву на Олексѣево мѣсто, и аще ми, рече, и до тысячи сребра расточити тебѣ ради и Поликарпа. И рѣх ей: «Дьщи моа Анастасие! Дѣло не богоугодно хощеши сътворити, но аще бы пребыл в монастырѣ неисходно, с чистою съвѣстию, в послушании игумении и всей братии, трѣзвяся о всѣх, то не токмо бы в святительскую одѣжю оболчен, но и вышняго царствиа достоин бы был».

ПОСЛАНИЕ СМИРЕННОГО ЕПИСКОПА СИМОНА ВЛАДИМИРСКОГО И СУЗДАЛѣСКОГО К ПОЛИКАРПУ, ИНОКУ ПЕЧЕРСКОМУ

…Пишет ко мне княгиня Ростиславова, Верхуслава, что она хотела бы поставить тебя епископом или в Новгород, на Антониево место, или в Смоленск, на Лазарево, или в Юрьев, на Алексеево. «Я, говорит, готова хотя до тысячи серебра издержать для тебя и для Поликарпа». И я сказал ей: «Дочь моя Анастасия! Дело не благоугодное хочешь ты сотворить. Если бы пребыл он в монастыре неисходно, с чистой совестью, в послушании игуменами всей братии, в совершенном воздержании, то не только облекся бы в святительскую одежду, но и вышнего царства достоин бы был».

Ты же, брате, епископству ли похотѣл еси? Добру дѣлу хощеши, но послушай Павла, глаголюща к Тимофѣю,[351] и, почет, разумѣеши, аще еси что от того исправил, какову епископу подобает бысти. Но аще бы ты был достоин таковаго сана, то не бых тебѣ пустил от себѣ, но своима рукама съпрестолника тя себѣ поставил бых в обѣ епископии, Владимерю и Суждалю, яко же князь Георгий[352] хотѣл, но аз ему възбраних, видя твое малодушие. И аще мене преслушаешися, каковѣи любо власти въсхощеши или епископъству или игуменьству повинешися, буди ти клятва, а не благословение, и к тому не внидеши в святое и честное место, в нем же еси остриглъся. Яко съсуд непотрѣбен будеши, и извержен будеши вон и плакатися имаши послѣжде много без успѣха. Не то бо есть съвръшение, брате, еже славиму быти от всѣх, но еже исправити житие свое и чиста себѣ съблюсти. От того, брате, Печерьскаго монастыря пречистыа богоматере мнози епископи поставлени быша, яко же от самого Христа, бога нашего, апостоли в всю вселенную послани быша, и яко свѣтила свѣтлаа освѣтиша всю Русскую землю святым крещениемь. Пръвый — Леонтий, епископ Ростовъскый,[353] великий святитель, его же бог прослави нетлѣниемь, и се бысть пръвый престолник, его же невѣрнии много мучивше и бивше, и се третий гражанин бысть Рускаго мира, с онема варягома[354] венчася от Христа, его же ради пострада. Илариона же митрополита и сам чел еси в «Житии святаго Антониа»,[355] яко от того пострижен бысть и тако священства сподоблен. По сем же: Николае и Ефрем — Переяславлю, Исаиа — Ростову, Герман — Новуграду, Стефан — Владимерю, Нифонт — Новуграду, Марин — Юрьеву, Мина — Полотьску, Никола — Тьмутороканю, Феоктист — Чернигову, Лаврѣнтей — Турову, Лука — Белуграду, Ефрѣм — Суждалю. И аще хощеши вся увѣдати, почти лѣтописца стараго Ростовскаго: есть бо всѣх болии 30, а иже потом и до нас грѣшных, мню, близ 50.

А ты, брат мой, не епископства ли захотел? Доброе дело! Но послушай, что Павел апостол говорит Тимофею. Прочитавши, ты поймешь, исполняешь ли ты сколько-нибудь то, что подобает епископу. Да если бы ты был достоин такого сана, я от себя не отпустил бы тебя, но своими руками поставил бы сопрестольником себе в обе епископии: во Владимир и в Суздаль. Так князь Георгий и хотел; но, видя твое малодушие, я воспрепятствовал ему в этом. И если ты ослушаешься меня, захочешь власти, сделаешься епископом или игуменом, — проклятие, а не благословение будет на тебе! И после того не войдешь ты в святое и честное место, в котором постригся. Как сосуд непотребный будешь, извержен ты будешь вон, и после много плакаться будешь без успеха. Не в этом только совершенство, брат мой, чтобы славили нас все, но чтоб исправить житие свое и чистым себя соблюсти. Как от Христа, бога нашего, во всю вселенную посланы были апостолы, так из Печерского монастыря пречистой богоматери многие епископы поставлены были и, как светила светлые, осветили всю Русскую землю святым крещением. Первый из них — великий святитель Леонтий, епископ Ростовский, которого бог прославил нетлением; он был первый на Руси святитель, которого, после многих мучений, убили неверные. Это третий гражданин Русского мира, с двумя варягами увенчанный от Христа, ради которого пострадал. Об Иларионе же митрополите ты и сам читал в «Житии святого Антония», что им он пострижен был и так святительства сподобился. Потом были епископами: Николай и Ефрем — в Переяславле, Исаия — в Ростове, Герман — в Новгороде, Стефан — во Владимире, Нифонт — в Новгороде, Марин — в Юрьеве, Мина — в Полоцке, Николай — в Тмуторокани, Феоктист — в Чернигове, Лаврентий — в Турове, Лука — в Белгороде, Ефрем — в Суздале. Да если хочешь узнать всех, читай старую Ростовскую летопись: там их всех более тридцати; а после них и до нас, грешных, будет, я думаю, около пятидесяти.