Изборник - [108]
В год 6712 (1204). Царствовал Алекса в Царьграце, в царстве Исаака, брата своего, ослепив которого, стал он сам цесарем. А сына его, Алексу, держал под стражей в заточении, за высокими стенами, чтобы не убежал. И через некоторое время решился Исаак просить за сына своего, чтобы выпустил его из темницы на свободу. И упросил Исаак брата, и поклялся ему вместе с сыном, что не помыслят они о царстве, и выпущен был сын из темницы, и стал жить на свободе. Цесарь же Алекса не остерегался его, веря брату Исааку и сыну его, ибо дали ему обещание. Потом же Исаак, поразмыслив, снова захотел царствовать и стал подстрекать сына своего, посылая к нему тайно: «Я, мол, добро сделал брату своему Алексе, выкупив его у поганых, а он отплатил мне злом: ослепив меня, завладел моим царством». И согласился сын с отцом, и стали размышлять они, как бы бежать Алексе из города в дальние страны и оттуда добиваться престола. И приведен он был на корабль, и посажен в бочку, имевшую с одного конца три дна, там, где сидел Исаакович, а с другого конца, где затычка, была налита вода: ибо нельзя было иначе бежать из города. И так покинул он греческую землю. И, узнав об этом, цесарь послал искать его, и стали искать его повсюду, и пришли на тот корабль, где он был, и все на нем обыскали, и из бочек повыбивали затычки, но, видя, что течет вода, ушли, так и не найдя его.
И тако изиде Исаковичь, и приде къ нѣмьчьскуму цесарю Филипови, къ зяти и къ сѣстрѣ своеи.[328] Цесарь нѣмечьскыи посла к папѣ въ Римъ, и тако увечаста, яко «не воевати на Цесарьградъ, нъ яко же рече Исаковиць: «Всь град Костянтинь хотять моего царства», — тако же посадяче его на прѣстолѣ, поидете же къ Иерусалиму, въ помочь;[329] не въсхотять ли его, а ведете и́ опять къ мнѣ, а пакости не дейте Грѣчьскои земли».
И так бежал Исаакович, и прибыл к немецкому цесарю Филиппу, к зятю своему, и к сестре своей. А цесарь немецкий послал к папе в Рим, и так они повелели: «Не воюйте с Царьградом, но так как говорит Исаакович: «Весь град Константина хочет, чтобы я царствовал», то, посадив его на престоле, отправляйтесь дальше, в Иерусалим, на помощь; а если не примут его, то приведете его обратно ко мне, а зла не причиняйте земле греческой».
Фрязи[330] же и вси воеводы ихъ възлюбиша злато и срѣебро, иже мѣняшеть имъ Исаковиць, а цесарева велѣния забыша и папина. Пьрвое, пришьдъше въ Судъ, замкы желѣзныя разбиша,[331] и приступивъше къ граду, огнь въвергоша 4-рь мѣстъ въ храмы. Тъгда цесарь Олькса, узьревъ пламень, не створи брани противу имъ. Призвавъ брата Исака, его же слѣпи, посади его на прѣстолѣ, и рече: «Даже еси, брат, тако створилъ, прости мене, а се твое царство», — избѣжа из града. И пожьженъ бысть град и церкви несказьны лѣпотою, имъ же не можемъ числа съповѣдати. И святое Софие притворъ погорѣ, иде же патриарси вси написани, и подрумье и до моря, а семо по Цесаревъ затворъ[332] и до Суда погорѣ. И тъгда погна Исаковиць по цесари Олексѣ съ фрягы, и не постиже его и възвратися въ град, и съгна отця съ прѣстола, а самъ цесаремъ ста: «Ты еси слепъ, како можеши царство дьржати? Азъ есмь цесарь!» Тъгда Исакъ цесарь, много съжаливъси о градѣ и о царствѣ своемь и о граблении манастырьскыхъ, еже даяста фрягомъ злато и срѣбро, посуленое имъ, разболѣвъся, и бысть мнихъ, и отъиде свѣта сего.
Фряги же и все полководцы их думали лишь о золоте и серебре, обещанном им Исааковичем, а что велели им цесарь и папа, то забыли. Придя в Суд, прежде всего разбили железные цепи и, подступив к городу, в четырех местах подожгли храмы. Цесарь же Алекса, увидев пожары, не стал сопротивляться врагам. Призвал он к себе брата Исаака, им же ослепленного, посадил его на престоле и сказал: «Даже если и ты это сделал, брат, — прости меня, вот твое царство», — и бежал из города. И пострадали от пожара город и церкви несказанной красоты, которых нам и не перечислить. И сгорел притвор у святой Софии, где изображены все патриархи, и ипподром — до самого моря, а там и до Цесарева затвора и до Суда все сгорело. И тогда погнался Исаакович с фрягами за цесарем Алексой, но не догнал его, и возвратился в город, и согнал отца с престола, а сам стал цесарем: «Ты, мол, слепой, как же сможешь управлять государством? Я буду цесарем!» Тогда цесарь Исаак, скорбя о городе, и о царстве своем, и о разграблении монастырей, откуда брали золото и серебро для расплаты с фрягами, разболелся и постригся в монахи, и покинул этот свет.
По Исаковѣ же смерти людие на сына его въсташа про зажьжение градьное и за пограбление манастырьское. И събрачеся чернь, и волочаху добрые мужи, думающе с ними, кого цесаря поставять. И вси хотяху Радиноса. Онъ же не хотяше царства, нъ кръяшеся от нихъ, измѣнивъся въ чьрны ризы. Жену же его, имъше, приведоша въ святую Софию и много нудиша ю́: «Повѣжь намъ, кде есть муж твои?» И не сказа о мужи своемь. Потомь же яша человѣка, именьмь Николу воина,
