Избегайте занудства. Уроки жизни, прожитой в науке - [12]

В начале апреля я забеспокоился о судьбе своих заявлений. Облегчение пришло, когда я получил уведомление о поступлении от Фернандуса Пейна, декана магистратуры и аспирантуры Индианского университета. Мне предлагали не только стипендию в 900 долларов в год, но и освобождение от какой-либо платы за обучение. При этом меня предупреждали: если я предполагаю, что по-прежнему буду заниматься в первую очередь орнитологией, то мне следует выбрать какое-нибудь другое место. Так что я мог уже не тревожиться за свое будущее, когда получил уведомление об отказе из Калтеха, — это было обидно, но не удивительно. Они никак не могли знать, что я стал больше интересоваться генетикой, чем орнитологией. Кроме того, они ожидали от своих студентов хорошего владения математикой. Последним пришло уведомление из Гарварда, где меня были готовы принять, но не предлагали финансовой помощи ни для оплаты обучения, ни для покрытия расходов на проживание. Но я нисколько не был разочарован, ведь никто в Гарварде всерьез не интересовался изучением генов.

Уведомление о моем поступлении в Индианский университет и о выделении мне стипендии.

На свою последнюю четверть я записался на более простой из двух курсов органической химии для биологов — тот, что предназначался для будущих медиков, а не ученых. Материал этого курса был не особенно сложным, а профессор, который вел его, был согласен засчитывать нам лишь три лучших результата из четырех экзаменов, которые требовалось сдать для получения итоговой оценки. Получив за первые три теста оценку А, я счел вполне уместным пропустить последние две с половиной недели лекций. В результате я закончил колледж Чикагского университета, так и не изучив циклические, в том числе ароматические, органические соединения. За два других весенних курса, "Эмбриологию позвоночных" и курс физиологии с уклоном в статистику, я тоже получил А, как, впрочем, и за все курсы последнего года. Я связывал свой успех на финишной прямой прежде всего с недостатком серьезных соперников. Сильные студенты склонялись к выбору более продвинутых физических и химических курсов.

Совсем незадолго до церемонии 1947 года, где я должен был получить свой диплом бакалавра, я узнал, что меня избрали членом общества "Фи-бета-каппа". Я давно мечтал о подобной чести, но никогда не думал, что смогу получить достаточно отличных оценок по естественнонаучным предметам, чтобы они перевесили другие мои оценки — чуть выше средних. Мои родители, выделявшие на мое обучение значительную часть своих скудных доходов, были в полном восторге. Ни разу они даже не намекнули на то, что я уклоняюсь от ответственности, предпочитая книги и птиц зарабатыванию денег.

В мое последнее лето в родительском доме я проводил все больше времени на озере Вулф, наблюдая за птицами. Я обнаружил там сотни тулесов и десятки бурокрылых ржанок, о долгих перелетах которых через океаны я с восторгом читал в детстве. На песчаных берегах по-прежнему гнездились певчие зуйки вперемежку с более многочисленными перепончатопалыми галстучниками, прилетевшими в августе. Я наблюдал за птичьими стайками, носившимися вдоль берега, и старался понять, какие эволюционные силы создали этих социальных животных, неизменно собиравшихся в стаи, вместо того чтобы жить поодиночке. В то время никто не знал, существуют ли какие-то общие принципы, управляющие социальным поведением птиц. В глубине души я с облегчением воспринял полученное из Индианы предупреждение, не позволявшее мне поставить свое будущее на карту, занявшись исследованиями, которые могли оказаться беспредметными. При этом было более или менее ясно, что именно следовало узнать о генах. Очевидно, что они существуют, но как именно они работают? Настоящим результатом моего обучения в колледже было то, что к его окончанию я уже поставил перед собой четкую интеллектуальную цель.

Усвоенные уроки

1. КОЛЛЕДЖ НУЖЕН, ЧТОБЫ НАУЧИТЬСЯ ДУМАТЬ

Есть ли у вас стипендия или вам приходится полностью оплачивать обучение — в любом случае колледж требует неоправданно больших затрат времени и денег, если не использовать его для того, чтобы научиться думать. На гуманитарных занятиях у Джозефа Шваба намного более важным, чем знание того, какие именно слова приписывают Сократу, было умение разобраться, безупречна ли логика Сократа. Эти занятия нас провоцировали на драки, но мы пускали в ход не кулаки, а умы. Там правили бал строгие силлогизмы, где из двух посылок следовал неоспоримый вывод, а точное значение слов играло первостепенную роль. Неспособность выявить ошибочную посылку с легкостью приводила нас к ответам, противоречащим здравому смыслу. Еще в средней школе один мой друг в споре со мной предъявил, как ему казалось, неопровержимое доказательство существования Бога. По дороге домой я чувствовал себя очень глупо из-за неспособности дать сдачи в этой словесной войне, хотя и подозревал, что он использует какой-то запрещенный прием, которого я по своей тупости не мог заметить. Впоследствии, когда мы оба учились в Чикагском университете, он столкнулся с людьми, намного лучше владеющими семантикой и логикой. Вскоре Билл смущенно признался мне, что силлогизмы больше не вели его к Богу, и, освобожденный от мыслей о грехе, он увлекся совсем другим — девушками и еще раз девушками.