Избавители звезд - [105]
Ясмин поражённо смотрела на неё.
– А теперь тебе хватает наглости насмехаться над ним. Насмехаться надо мной и над моей болью.
– Над твоей болью, – повторила Зафира. – Твоей болью. Он был тебе братом по крови, а мне – братом по выбору. Неужели ты считаешь, что я обрадовалась, когда он погиб? Считаешь, что я счастлива теперь? Мой лучший друг мёртв. Мои родители мертвы. Жизни, которую я знала, у меня больше нет.
– Ты себя хотя бы слышишь? – Ясмин повысила голос, отбросила в сторону подушку. – Всё, что слышу я, – это «я, я, я».
– Как будто это не ты вышла замуж и не бросила нас обоих, – фыркнула Зафира, и кровь прилила к её лицу. Гнев затуманивал её разум и заставлял говорить бессмыслицу.
– Он погиб не за меня, – возразила Ясмин. – За тебя.
– И я бы очень хотела, чтобы он не погиб, Ясмин! Пять лет я жила с чувством вины за смерть Бабы. Не думай, что эти чувства мне не знакомы. Альтаир…
– Не смей, – процедила Ясмин. – Не смей произносить это имя в моём присутствии. Я знаю, кому оно принадлежит. Миск рассказал мне достаточно, чтобы я сопоставила одно с другим.
Когда-то Зафира ненавидела его, того, кто убил Дина по трагической случайности. И когда узнала правду, то скорбь заменила ненависть. Когда он повернулся к ним спиной там, в убежище Льва, Зафира поверила в это с горькой уверенностью. Но когда Альтаир вернулся, чтобы помочь им, с залитым кровью лицом, с вспухшими багровыми запястьями, её охватило сожаление, раскаяние.
Она любила его так же, как любила Кифу, и не могла себя за это винить.
– Он – мой друг, – прошептала Зафира. Не такой близкий, как Ясмин или каким был Дин, но достаточно близкий, чтобы не испытывать ненависти. Больше – нет. – И я буду произносить имя Альтаира, когда сочту нужным.
Ясмин развернулась, но Зафира опередила её. Превозмогая боль в груди, она поднялась, со стуком распахнула дверь перед подругой, чуть не ударив её.
Кифа, стоявшая в коридоре, где, должно быть, слышала всё до последнего слова, вскинула брови:
– Ага, уже скачешь. Что ж, рада, что ты вернулась к нам.
Воительница кивком указала на другую комнату – комнату Умм. Там спала Лана, укрытая ворохом одеял, укутавшись в мягкое розовое покрывало, которое Ясмин когда-то подарила Умм.
– Зафира?
Девушка замерла. Кифа никогда не называла её по имени.
– Я связана с Девятью долгом. Но с тобой я связана честью. Неужели ты думала, я забуду, как ты спасла мне жизнь?
Произошедшее на Шарре казалось таким далёким, таким чужим – история из прошлого. Приключение, сотканное из меньшего числа опасностей, чем реальность, с которой они столкнулись теперь. Зафира забыла об этом или бы подумала дважды, прежде чем выпустить свою последнюю стрелу.
– Мой клинок принадлежит тебе. Покуда мы не освободим последнюю звезду, мы связаны.
Внутри стало теплее от ярости в тёмных глазах Кифы, от её обещания, от того, как она сурово нахмурилась, произнося эти слова.
– Значит, мы друзья?
Воительница рассмеялась.
– Тысячу раз да.
И хотя Зафира никогда бы не променяла дружбу с Ясмин ни на что на свете, даже теперь, когда они обе причинили друг другу столько боли, она испытывала облегчение от того, что подружилась с кем-то таким беспечным, как Кифа. Казалось, месть захватила воительницу настолько, что никакие иные эмоции не отравляли её суть.
– А что насчёт остальных?
– Ты имеешь в виду своего принца? – озорно уточнила Кифа.
– Я имею в виду твоего генерала.
– Эй, я же тебе говорила, – отнекивалась Кифа, и Лана пошевелилась, разбуженная её смехом.
– Это не значит, что ты не любишь его.
– Laa, это не значит, что ты не любишь его ворчливого брата.
Казалось опасным отпустить эти слова, не отрицать их. Невысказанный протест замер на её губах, и она проглотила его. Не для того она чуть не погибла, чтобы прожить жизнь без опасностей.
Кифа быстро посерьёзнела.
– Я вижу эти проклятые кровавые росчерки на его лице каждый раз, стоит мне закрыть глаза. И знаешь, что хуже? Моей первой мыслью при виде их было: «А что, если это ложь?» – Воительница опустила взгляд. – Ещё никогда мне не было настолько стыдно.
Зафира поджала губы. Две части её существа сражались между собой. Одна половина знала, что Альтаир посвятил восстановлению Аравии много десятилетий. Конечно, он не сумел бы занять такой высокий пост – стать правой рукой султана, – если бы не совершил не один ужасный поступок. Но всё, что он делал, он делал не просто так, а ради общего блага королевства. И всё же другая часть её попала в ловушку, пытаясь осмыслить, понять, почему же Альтаир отвернулся от них тогда, когда у него была возможность помочь им.
– Ни одной весточки ни от кого, – продолжала Кифа. – Я не видела их, когда мы сбегали. Только Сеифа, который велел нам направляться во дворец в Тальдже, хоть и не знал, что ты выжила. Нам пришлось сделать круг, завернуть сюда. К счастью, карета Гады помогла добраться быстрее, но как только пойдёшь на поправку, нам нужно вернуться. Надеюсь, они ждут нас там.
Мгновения, чуть не ставшие для Зафиры последними, отдавались в ней эхом, словно ночной кошмар, но почему-то стоять здесь, в собственном доме, в окружении призраков прошлой жизни, было ещё хуже. Пустота охватывала её, голодная, ледяная.
