Изабелла Прекрасная - [33]

Но в этот вечер под звуки прелестной музыки Изабелла склонилась к своей тетушке. Она положила руки на локоть Маргариты, стараясь привлечь к себе ее внимание, тем временем не сводя глаз с лица короля, чтобы убедиться, что он всецело поглощен музыкой.

— Я думаю, вам не стоит молиться за Пьера в Уэльских горах, — прошептала она, чуть отодвигая свое кресло подальше в тень, — Гудвин сказал мне, что, когда Эдуард был внизу во дворе, кто-то в его спальне играл на лютне. А на лестнице стоял Дракон с вытащенной из ножен шпагой.

Маргарита схватила ее за руку и после минутной паузы, вызванной поразительной новостью, спросила шепотом:

— Ты думаешь, он все время находился здесь? Пока шерифы ищут его по всей стране? Что Эдуард прячет его?

— Разве вы не заметили, что он выглядит далеко не таким подавленным, как в прошлый раз?

— Да, теперь я заметила это. Он просто безумец!

— Он ведь не может рассчитывать, что ему удастся долго его прятать, а, Маргарита?

— Они убьют Пьера, если узнают.

Однако Изабелла испытывала страх только за мужа — страх, смешанный со злостью из-за его глупости.

— А что они сделают с Эдуардом?

— Это будет означать междоусобную войну. Причем почти все будут сражаться на одной стороне.

— Но ведь вы же не думаете, что даже ради Пьера Эдуард пойдет против всех — один? — ахнула Изабелла, вспоминая тот тайный стыд, который она испытывала во время их праздной жизни в Бервике.

Король не замечал их перешептывания и время от времени бросаемых в его сторону взглядов, в которых были и страх, и сомнение, и понимание.

— Я не знаю. Но полагаю, он на все способен, — сказала его мачеха. — Эдуард невероятно верен тем, кого по-настоящему любит.

ГЛАВА 10

Для Изабеллы, такой молодой и жизнерадостной, потрясения и разочарования первых месяцев семейной жизни были временем разбитых надежд. Лишь ее природная энергия и умение постоять за себя помогли ей выжить. Беды, которые навлекал на себя и на нее Эдуард, казались просто невероятными. Торжественно въезжая в эту страну как королева, она никак не думала, что всего лишь через несколько лет ей придется скрываться из столицы и позорно бежать от гнева своих подданных в компании с человеком, который и навлек на них все эти беды.

Они бежали на север, и с того самого момента, как к ним присоединился Гавестон, каждый шаг вызывал в ее душе внутреннее сопротивление.

Большая Зала Тайнемаутского замка была пустой и продувалась сквозняками, не чувствовалось женской руки, которая привела бы его в надлежащий для приема королевы вид. Недостаток факелов делал Залу особенно темной, казалось, в углах притаились зловещие тени, сильный ветер гнал воды реки в сторону от моря. Несмотря на клубы дыма, повалившего из огромного камина, и пачкающие сажей парчовое платье Изабеллы, она сидела у огня, чтобы хоть немного согреться. Если не считать Бинетт и Жислен, находившихся в их спешно приготовленных комнатах где-то наверху, в одной из башен, она была единственной женщиной в этой мрачной крепости в Нортамберленде. Судя по рапорту капитана, гарнизон был мал, и толку от него было немного, и при всем своем спокойно-невозмутимом виде гордая юная дочь Франции была не на шутку испугана.

Эдуард пошел наверх еще раз переговорить с капитаном. Пьер Гавестон сидел, облокотившись о стол, за которым они с королем играли в шахматы до того, как Эдуард, поспешно встав при звуках приближающихся шагов посланца, нечаянно смахнул половину резных фигурок на пол своим широким рукавом. С той поры, как он ушел, Гавестон бездумно расставлял оставшиеся фигуры в каком-то ему одному известном порядке, вытянув перед собой длинные ноги, обтянутые красным шелком. Он предложил Изабелле сыграть с ним партию, но она никак не прореагировала. И теперь каждый из них думал о своем — он о том неопределенном будущем, которое его ожидает; она — о жестоких ударах судьбы в недавнем прошлом.

Страна, принявшая ее, была раздираема войной между вооруженными баронами и их сувереном, вынужденным бежать от них. Вся ситуация была настолько невероятной, что она просто боялась думать обо всем этом. Лучше держаться за одно-единственное утешение, что осталось ей в ее отчаянном положении. Как и предсказывала Маргарита, Эдуард твердо стоял в поддержку друга и наконец-то проявил истинное мужество Плантагенетов. Глупое, безрассудное мужество, однако это было хоть что-то, что вызывало у Изабеллы гордость, но и унижение тоже. «Если бы он так же отважно бросил вызов всему миру ради меня, как бы я восхищалась им и любила бы его», — думала она.

Оставшись в полном одиночестве, он отказывался подписывать указы, то угрожая Парламенту, то пытаясь как-нибудь умаслить его членов, чтобы те разрешили Гавестону остаться. В последней надежде он поднял армию и обратился к лондонцам за поддержкой, но даже мэр города и шерифы выступили против него. А бароны, полные решимости добиться принятия своих решений, поделили между собой власть над страной; Гилберту Глостеру, все еще пытавшемуся как-то примирить обе стороны, дали в подчинение Кент и Суррей, Ланкастеру — весь остальной юг, а герцогу Херфордскому — восточные графства.