Изабелла Баварская. Приключения Лидерика. Пипин Короткий. Карл Великий. Пьер де Жиак - [11]

Следом за ними шли Пьер Наваррский и граф д’Остреван. Но так как они не принимали заметного участия в событиях, о которых мы намереваемся рассказать, отошлем наших читателей, желающих познакомиться с ними подробнее, к немногочисленным жизнеописаниям, им посвященным.

Следом за королевой, не в носилках, а верхом на роскошно украшенном коне, в сопровождении графа Неверского и графа де Ла Марша медленно двигалась герцогиня Беррийская. И здесь снова одно имя затмит собой другое, и менее заметное померкнет в тени более заметного. Ибо граф Неверский, сын герцога Филиппа и отец Карла, станет однажды Жаном Бургундским. Отца его называли Смелым, сыну дадут прозвание Отважный, а для него самого история уже приготовила имя Неустрашимый.

Графу Неверскому, 12 апреля 1385 года вступившему в брак с Маргаритой де Эно, было в то время не больше двадцати двух лет; невысокого роста, но крепкого сложения, он был очень хорош собой: небольшие светло-серые, как у волка, глаза его смотрели твердо и сурово, а длинные прямые волосы были того иссиня-черного цвета, представление о котором может дать разве что вороново крыло; его бритое лицо, полное и свежее, дышало силой и здоровьем. По тому, как небрежно держал он поводья своей лошади, в нем чувствовался искусный всадник: несмотря на молодость и на то, что он еще не был посвящен в рыцари, граф Неверский успел уже свыкнуться с боевыми доспехами, ибо не упускал случая закалить себя и приучить к трудностям и лишениям. Суровый к другим и к самому себе, нечувствительный к жажде и голоду, холоду и зною, он принадлежал к тем твердокаменным натурам, для которых обычные жизненные потребности ровно ничего не значат. Гордый и заносчивый со знатными и всегда приветливый с людьми простого звания, он неизменно внушал ненависть себе равным и был любим теми, кто стоял ниже его; подверженный самым бурным страстям, но умеющий прятать их в своей груди, защищенной латами, этот железный человек был непроницаем для людских взглядов, и в душе его клокотал невидимый, но сжигавший его вулкан; когда же он считал, что подходящий момент наступил, он неудержимо устремлялся к цели, и горе тому, кого настигала рокочущая лава его ярости. В этот день — только для того, разумеется, чтобы не походить на Людовика Туренского, — граф Неверский был одет подчеркнуто просто: в более короткий, чем предписывала мода, лиловый бархатный камзол без украшений и вышивки, с длинными, с разрезами, рукавами, перетянутый в талии стальным сетчатым поясом с сиявшей на нем шпагой; на груди между отворотами виднелась голубого цвета рубашка с золотым ожерельем вместо воротника; на голове у него был черный тюрбан, складки которого скрепляла булавка, украшенная одним-единственным бриллиантом, но зато это был тот самый бриллиант, который под названием "Саней" составил впоследствии одну из величайших драгоценностей французской короны[5].

Мы столь подробно описали этих двух знатных вельмож, которых неизменно будем видеть возле короля, ибо, наряду с печальным и поэтичным Карлом и с пылкой и страстной Изабеллой, они являлись главными фигурами этого несчастного царствования. Из-за них Франция раскололась на две враждебные партии и обрела как бы два сердца, из которых одно билось во имя герцога Орлеанского, а другое — герцога Бургундского: каждая партия, разделяя любовь и ненависть того, кого она избрала своим предводителем, знала только его любовь и его ненависть, забыв при этом все остальное, в том числе и своего короля, который был их общим господином, и самое Францию, бывшую их общей матерью.

По краю дороги, чуть в стороне, на белой лошади ехала госпожа Валентина, которую мы уже представили читателю в качестве супруги юного герцога Туренского; она покинула свою родную Ломбардию и впервые прибыла во Францию, где ей все было ново и все поражало роскошью. Справа ее сопровождал Пьер де Краон, любимый фаворит герцога Туренского, в одежде, напоминавшей наряд герцога, которую, кстати, тот и заказал для него в знак особой к нему дружбы. Пьер был с герцогом примерно одних лет, так же хорош собою и так же, как герцог, выглядел веселым и беспечным. Однако достаточно было взглянуть на него чуть пристальнее, чтобы в темных его глазах заметить отблеск страстей неукротимых, и понять, что это одна из тех волевых натур, которые всегда добиваются своей цели — продиктована ли она ненавистью или любовью, и что не много проку сулит его дружба, тоща как вражды его следует опасаться.

По левую руку от герцогини шел коннетабль Франции Оливье де Клиссон в железных доспехах, которые он носил с такой же легкостью, с какой другие сеньоры носили свой бархатный наряд. Поднятое забрало его шлема открывало честное, мужественное лицо старого воина, и длинный шрам, перетекавший его лоб — кровавый след сражения при Орэ, — свидетельствовал о том, что своим мечом, украшенным лилиями, человек этот обязан не интригам и не чьему-то благорасположению, но верной и доблестной службе. В самом деле, Клиссон, родившийся в Бретани, воспитание получил в Англии, но восемнадцати лет возвратился во Францию и с тех пор отважно и храбро сражался в рядах королевской армии.