Изабелла Баварская - [31]

— Убивать их всех, что ли? — кричали люди Пьера де Краона.

— Всех! — отвечал он, нанося удар коннетаблю. — А сейчас ко мне! Сперва разделаемся с проклятым коннетаблем!

Два-три человека отделились от остальных и подбежали к Пьеру де Краону.

Несмотря на силу и ловкость Клиссона, столь неравная борьба долго не могла продолжаться, и в то время, как левой рукой он отражал удар, а правой наносил ответный, шпага мессира де Краона вонзилась в его обнаженную голову. Клиссон тяжко вздохнул, выронил шпагу и упал с лошади. При падении он толкнул дверь соседней пекарни, отчего дверь отворилась, и Клиссон растянулся на земле, так что половина его туловища находилась в доме булочника; булочник, пекший в то время хлеб, услышал громкие голоса и конский топот и отпер дверь, чтобы узнать, в чем дело.

Мессир Пьер де Краон хотел было въехать в пекарню верхом на лошади, но дверь оказалась чересчур низкой.

— Может, сойти да и прикончить его? — спросил один из людей Краона.

Не отвечая, Краон двинул лошадь прямо по ногам коннетабля. Видя, что тот не подает признаков жизни, он сказал:

— Нет надобности, с него и этого довольно! Если он еще жив, то все равно долго не протянет. Он ранен в голову, и притом, ручаюсь вам, надежною рукой! Итак, друзья, врассыпную! Сбор за Сент-Антуанскими воротами.[13]

Как только преступники скрылись, люди коннетабля, отделавшиеся, в общем, довольно легко, собрались около своего господина. Булочник, который его узнал, сразу же пригласил всех к себе в дом. Раненого уложили на постель, принесли свечи. Увидав широкую рану на лбу и столько крови на лице и одежде коннетабля, люди его подумали, что он мертв, и подняли страшный вопль.

Между тем один из них стремглав бросился во дворец Сен-Поль, и поскольку в нем узнали слугу Клиссона, его провели к королю. Утомившись за день от приемов и церемоний, Карл возвратился в свои покои и уже готовился лечь в постель. В эту минуту к нему в спальню и вбежал бледный, испуганный человек с криком:

— О ваше величество, ваше величество! Какая беда приключилась!.. Какое несчастье!..

— Что произошло? — встревожился король.

— Мессир Оливье де Клиссон, ваш коннетабль, убит…

— Кто совершил это преступление? — спросил Карл.

— Увы, неизвестно. Все произошло неподалеку от вашего дворца, на улице Сент-Катрин…

— Факелы! Слуги, скорее факелы! — приказал Карл. — Живым или мертвым, но я хочу видеть моего коннетабля.

Он спешно набросил на плечи плащ, слуги обули его в башмаки; не прошло и пяти минут, как вооруженные стражники и часовые были уже в сборе. Король не пожелал дожидаться лошади и вышел из дворца пешком в сопровождении одних только факелоносцев и двух своих камергеров — мессиров Гийома Мартеля и Гелиона де Линьяка. Шагал он быстро и вскоре был уже у дома булочника. Факелоносцы и камергеры остались на улице, король же поспешно вошел в дом и, сразу направившись к постели раненого, взял его за руку и сказал:

— Это я, коннетабль, как вы себя чувствуете?

— Любезный мой король… — еле слышно прошептал коннетабль.

— Кто же изувечил вас, мой дорогой Оливье?

— Мессир Пьер де Краон со своими сообщниками… Они предательски напали на меня, застали врасплох, когда я был безоружен…

— Коннетабль, — сказал король, положив ему на грудь свою руку, — клянусь вам, ни одного преступника еще не ждала столь суровая кара. Но сейчас надо позаботиться о вашем здоровье. Где наши врачи, где хирурги?

— За ними послано, ваше величество, — ответил один из слуг коннетабля.

В эту самую минуту вошли медики. Король направился к тому, который вошел первым, и подвел его к постели Оливье.

— Осмотрите моего коннетабля, господа, — обратился он к медикам, — и скажите, каково его положение, ибо ранение Клиссона тревожит меня больше, чем встревожило бы мое собственное.

Врачи стали осматривать коннетабля, но король был так нетерпелив, что едва дал им время наложить повязку на рану.

— Жизнь его под угрозой? Отвечайте же мне, господа! — поминутно спрашивал он.

Тогда тот из врачей, который казался наиболее опытным и умелым, повернулся к королю и сказал:

— Нет, ваше величество, и мы вам ручаемся, что через две недели он будет гарцевать на лошади.

Король поискал какую-нибудь цепочку, кошелек, словом, что-нибудь, чтобы в благодарность подарить этому человеку, но, ничего не найдя, просто его поцеловал и тут же обратился к коннетаблю:

— Надеюсь, Оливье, вы слышали? Через две недели вы будете совершенно здоровы, как будто с вами ничего и не случилось. Вы, господа, очень меня обрадовали, и мы не забудем вашего искусства. Теперь, Клиссон, думайте лишь о том, чтобы поправиться, ибо я повторяю: ни одно преступление не каралось так сурово, как я покараю это преступление, ни один злодей не подвергался за свое злодейство такому жестокому наказанию, никогда за пролитую кровь не лилось еще столько крови, сколько прольется за вашу, Клиссон: положитесь на меня, я отомщу!

— Да вознаградит вас господь бог, ваше величество, — промолвил коннетабль, — и особенно за то, что навестили меня.

— И не в последний раз, дорогой Клиссон: я хочу распорядиться, чтобы вас поместили во дворец Сен-Поль, отсюда это ближе, чем ваш дом.