Из жизни военлета и другие истории - [9]

В конце беседы Батя попросил, чтобы никому ничего. Ну, как всегда в армии. И, конечно, вечером мы ребятам все рассказали. Вывод был однозначный — или отбирают в академию. Или на курсы спецподготовки, или просто — переводят в другую часть.

Через дней десять нас вызвали еще раз. Те же двое, но Батя был занят полетами и ушел. А тех двоих дополнил еще один штатский. Молодой, но полностью лысый. Эта лысина, честно говоря, все время меня от вопросов отвлекала, мешала как-то. Но ничего, взял себя в руки. На самом деле в полете, когда солнце бьет и зимой особенно, снежное отражение на малых высотах тоже добавляет резь в глаза. Но ничего, можно лысину эту потерпеть. Мы ведь летчики, а не кисейные какие-нибудь барышни.

Разговор в этот, второй раз, начался неожиданно. Как я отношусь к загранице. Какая из европейских стран мне больше других нравится и тому подобное. Это все лысый, этаким подходцем начал. На что и получил достойный мой ответ.

— За границей я никогда не был. Отношусь к капстранам Европы однозначно и просто. Громить капитал. Изъять фабрики и заводы. Освободить от принудительного труда женщин и детей.

В общем, весьма близко к тексту изложил доклад нашего секретарях парторганизации Мишки Драпо о современной политической ситуации в Европе. Где рабочие пробуждаются, но, видно, медленно.

Но лысый меня прервал и сказал неслыханную фразу. Я ее на всю жизнь запомнил, так как мне стало вдруг стыдно. Почему, даже не знаю. А сказал он как-то даже устало.

— Ладно, ладно, старший военлет. Ваше стремление показать, что вы овладели теорией Маркса — Энгельса — Ленина похвально. Но вопрос в другом. Вот вы языки иностранные знаете? Тогда, в эти годы «строительства социализма», не было принято стесняться своей национальности. Поэтому я сообщил, что немецкий понимаю, так как идиш имеет очень много заимствований из немецкого.

— Das ist nicht ganz Koscher[13], — неожиданно произнес лысый, глядя куда-то в пол.

Я ответил соответственно:

— Das ist Techtelmechtel[14], — чем очень развеселил почему-то всех в штатском.

— Ну, и как вы думаете, военлет, в Германии, например, популярно Ganoventum[15]?

— Да нет, разве только Kaffer[16] полезет в лавку, где съестное.

— Ну, очень рад, что мы с вами, военлет, говорим, как это по-немецки — mit jemandem Tacheles reden[17]. — И подает мне листок, где под грифом «Народный комиссариат внутренних дел СССР» напечатан текст обязательства. Что я, Федор Михайлович Запруднов обязуюсь не разглашать сведения, к которым я получил доступ в связи с переходом по указанию командования ВВС. И ежели нарушу, то подлежу. И так далее.

Конечно, подписал, а что, когда, куда и как, это мне разъяснят вскоре и конкретно.

Вот таким образом я и еще 26 или 27 моих военлетов оказались в совершенно странном месте.

Кстати, обменявшись мнениями, мы все пришли к выводу, что едем в Германию, на полигоны и будем учиться у немцев, как их, то есть, тех же немцев, побеждать. В истребительном бою.

В заключение, нас, отобранных, собрали в партбюро, благо там места для 30 человек хватало, и нам прочел информацию этот самый лысый дядька. Оказалось, полковник (это по-новому) Генерального штаба, отдел «Иностранные армии». Я запомнил его выступление, ибо иногда фразы были несколько непонятные. Ну, идущие в разрез с линией.

Впрочем, решили мы, военлеты, им там, в Генштабе, виднее, что, кому и как говорить.

— Прежде всего, разрешите представиться, — начал лысый. — Я — полковник Генерального штаба РККА Лихачев Вячеслав Семенович. Заведую отделом «Иностранные армии», где в настоящее время самое серьезное внимание уделяется изучению вероятного противника — Германии. Кстати, можете курить, товарищи командиры.

Так вот, вам должно быть лучше, чем кому-либо, видно, насколько мы отстаем в авиатехнике от стран капитала. И дело не только в гражданской войне. Дело в общей отсталости нашей промышленности и науки, особенно в таких сложных направлениях военного строительства, как военно-воздушные силы. На чем мы летаем и учимся летать. На бипланах тов. Поликарпова со скоростью 200 км в час. А эти бипланы, так называемые Р-1, полностью скопированы еде Хэвилленда, машины еще первой Мировой войны.

Мы вынуждены в авиации покупать все. От двигателей, например-«Юпитер» (Франция), до таких необходимых расходных материалов, как свечи, карбюраторы, бензонасосы, магнето, особенно механизмы газораспределения.

Хорошо известна аварийность в авиации. Мы уже дошли до того, что, планируя маневры ВВС, закладываем расход пилотов. Что делается только во время войны, как вы все хорошо знаете. Например, мы приняли на вооружение в 27-м году П-2. НО он архаичен. Испытания 28-го года показали — выход из штопора весьма сомнителен.

Исходя из изложенного, товарищи военлеты, наше Правительство и ЦК большевистской партии приняли решение по строительству ВВС РККА СССР. Одним из результатов этого решения было заключение договора о создании на территории СССР немецкой авиашколы и испытательного полигона. Это совершенно секретный проект, и вы все это отлично знаете. Хотя бы по тем распискам о неразглашении, которые вы мне дали.