Из жизни одноглавого - [15]
Это я к тому, что в итоге этим снам только диву даешься: ничего осознанного.
А после Лидушки — Калабаров. И если Лидушка явилась в моем кратком сне хоть и загадочно, хоть и с непонятной насмешкой, но все-таки приветливо, то Калабаров, напротив, неожиданно мрачно и даже угрожающе. Или, точнее, предостерегающе.
Будто оказываемся мы с ним в кабинете — кабинет старый, без кожаного дивана и проклятой плазменной панели. За окном темным-темно: глухая ночь. Калабаров сидит в кресле, опустив голову. «Что же вы молчите, Юрий Петрович?» — говорю я. А он отвечает: «Что толку говорить, Соломон Богданович. Что толку, если за финансовыми потоками следите не вы». Я озадачен, задаю следующий вопрос: «А кто же следит за финансовыми потоками?» Калабаров поднимает на меня горящий взор и отвечает с горькой усмешкой: «Милосадов!». Меня пробирает дрожь, я все понимаю (ведь во сне то и дело кажется, что все понял, потом проснешься — нет ничего). «Ну и пусть, — говорю я. — Что вы меня пугаете, нам-то какое дело? Нам главное, чтобы библиотека была, а там хоть трава не расти. Нас никакие финансовые потоки не касаются, сами знаете». А Калабаров откидывается в кресле и мрачно смеется: «Ха-ха-ха!..». А потом вдруг и говорит: «Ну не знаю. Мое дело предупредить. Я сколько сил положил, чтобы библиотека сохранилась… Теперь уж сами».
Проснулся я в полном очумении. Мало того, что ночью явился, так еще и средь бела дня пригрезился!..
В общем, я бы еще долго крутил спросонья растревоженной своей головой, если б наконец не осознал, что Милосадова в кабинете нет.
Кроме того, я чувствовал настоятельную потребность порхнуть под стыдливые ветви Ficus altissima.
В общем, кое-как пригладил перышки и помчался на розыски.
Не знаю, с чего начались их отношения, но, когда в начале седьмого я оказался в читальном зале, мне показалось, что они, эти отношения, успели далеко продвинуться.
Милосадов сидел на столе, обхватив левое колено ладонями (что само по себе представляло собой картину не вполне заурядную для того, по выражению Махрушкиной, капища разума, каким, несомненно, является читальный зал), и вид у него был столь же залихватский, сколь и романтический.
Стол соседствовал — через проход — с тем, за которым расположилась Светлана Полевых.
Она отодвинула книгу и смотрела на директора библиотеки со вполне объяснимым выражением уважения к должности и возрасту — все-таки он был раза в два, как минимум, старше. Кроме того, время от времени по ее лицу пробегала тень того чисто женского лукавства, что так легко принимается мужчинами за увлеченность. Думаю, это выражение являлось на ее милом лице совершено неосознанно, даже, можно сказать, инстинктивно. Но, если бы вдобавок на щеках играл легкий румянец и она часто взмахивала густыми ресницами, я бы поклялся, что речи Милосадова попадают точно в цель — в качестве каковой, судя по всему, директор выбрал юное сердце Светланы Полевых.
— Видите ли, Светочка, — говорил он проникновенно и покровительственно. — Бывают такие минуты. Бывают. Когда, например, лежишь на вершине бархана с пистолетом бесшумного боя в руке. И знаешь, что скоро появится вражеский караван. Силуэты верблюдов заслонят вечные звезды. Начнется бой. И еще неизвестно, чем он кончится. Может быть, жестокий враг будет повержен. Или, наоборот, с первыми лучами солнца черепахи и змеи сползутся к твоему холодному трупу… В такие минуты в сердце начинает биться мелодия, губы сами складывают слова.
Он наклонился к ней и, действительно, негромко, довольно верно и мелодично запел приятным баритоном:
Светлана Полевых слушала его. По губам скользила смущенная улыбка.
— Да, вот так, Светлана, — сказал Милосадов, обрывая себя и вновь переходя на презренную прозу. — Поверите ли, в такие мгновения вся твоя жизнь озаряется новым светом. Невольно вспоминаешь этапы большого пути. Был ли ты честен? — был. Не предавал ли ты своих отважных товарищей, готовых разделить с тобой всю тяжесть сражения? — нет, не предавал. Проявлял ли ты образцы храбрости и мужества? — еще как. Заслуживал ли одобрение начальства? — конечно, и много раз. Имеешь ли поощрения и награды? — так точно. А встречалась ли в твоей жизни настоящая любовь?
Милосадов горько усмехнулся и, опустив голову, вздохнул.
И снова невесело запел:
Замолчал, не поднимая взгляда и как будто размышляя над чем-то очень важным.
— Это ваша песня? — тихо спросила Светлана Полевых.
— Моя, — стыдливо признался Милосадов.
Я чуть не упал с жердочки. Ничего себе! Даже желторотым птенцам известно, что это «Песня о тревожной молодости» Пахмутовой на стихи Ошанина. А он, глазом не моргнув, говорит, что его.
Светлана Полевых покивала с загадочно-мечтательной улыбкой и сказала:
— Здорово… Наверное, вы много написали?
— Достаточно, — сдержанно отозвался Милосадов.
— И, наверное, все песни такие же хорошие?
Милосадов насторожился.
— Что вы имеете в виду? — вкрадчиво спросил он.
— «В лесу родилась елочка…» — тоже ваша?
Журнал «Новый Мир», № 2 за 2008 г.Рассказы и повести Андрея Волоса отличаются простотой сюжета, пластичностью языка, парадоксальным юмором. Каждое произведение демонстрирует взгляд с неожиданной точки зрения, позволяющей увидеть смешное и трагическое под тусклой оболочкой обыденности.
В центре нового романа Андрея Волоса — судьбы двух необычных людей: Герман Бронников — талантливый литератор, но на дворе середина 1980-х и за свободомыслие герой лишается всего. Работы, членства в Союзе писателей, теряет друзей — или тех, кого он считал таковыми. Однако у Бронникова остается его «тайная» радость: устроившись на должность консьержа, он пишет роман о последнем настоящем советском тамплиере — выдающемся ученом Игоре Шегаеве. Прошедший через психушку и репрессированный по статье, Шегаев отбывает наказание в лагере на севере России.
Длинна дорога от Бухары до Панджруда, особенно если идти по ней предстоит слепому старику. Счастье, что его ведет мальчик-поводырь — где найти лучшего провожатого? Шаг за шагом преодолевают они назначенный им путь, и шаг за шагом становится ясно, что не мальчик зряч, а старик; и не поводырь ведет слепого, предостерегая от неожиданностей и опасностей пути, а слепой — поводыря, мало-помалу раскрывая перед ним тайны жизни.Главный герой романа — великий таджикско-персидский поэт Абу Абдаллах Джафар ибн Мухаммад Рудаки.
Андрей Волос родился в 1955 году в Душанбе, по специальности геофизик. С конца 80-х годов его рассказы и повести публикуются в журналах. Часть из них, посвященная Востоку, составила впоследствии книгу «Хуррамабад», получившую престижные литературные премии. Новый роман — «Недвижимость» — написан на московском материале. Главный герой повествования — риэлтер, агент по продаже квартир, человек, склонный к рефлексии, но сумевший адаптироваться к новым условиям. Выбор такого героя позволил писателю построитьнеобычайно динамичный сюжет, описать множество ярких психологических типов и воспроизвести лихорадочный ритм нынешней жизни, зачастую оборачивающейся бессмысленной суетой.
Она хотела большой любви, покоя и ощущения надежности. Хотелось, чтобы всегда было счастье. А если нет, то зачем всё это?
Про историю России в Средней Азии и про Азию как часть жизнь России. Вступление: «В начале мая 1997 года я провел несколько дней в штабе мотострелковой бригады Министерства обороны республики Таджикистан», «совсем рядом, буквально за парой горных хребтов, моджахеды Ахмад-шаха Масуда сдерживали вооруженные отряды талибов, рвущихся к границам Таджикистана. Талибы хотели перенести афганскую войну на территорию бывшего Советского Союза, который в свое время — и совсем недавно — капитально в ней проучаствовал на их собственной территории.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
Легкая работа, дом и «пьяные» вечера в ближайшем баре… Безрезультатные ставки на спортивном тотализаторе и скрытое увлечение дорогой парфюмерией… Унылая жизнь Максима не обещала в будущем никаких изменений.Случайная мимолетная встреча с самой госпожой Фортуной в невзрачном человеческом обличье меняет судьбу Максима до неузнаваемости. С того дня ему безумно везет всегда и во всем. Но Фортуна благоволит лишь тем, кто умеет прощать и помогать. И стоит ему всего лишь раз подвести ее ожидания, как она тут же оставит его, чтобы превратить жизнь в череду проблем и разочарований.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.
Все, что казалось простым, внезапно становится сложным. Любовь обращается в ненависть, а истина – в ложь. И то, что должно было выплыть на поверхность, теперь похоронено глубоко внутри.Это история о первой любви и разбитом сердце, о пережитом насилии и о разрушенном мире, а еще о том, как выжить, черпая силы только в самой себе.Бестселлер The New York Times.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.