Из жизни Макарки - [9]

Машинки, к которым поставили мальчиков, стояли у наружной стены паровой. Устройство их было очень простое. На каждом станке было шесть веретен, на веретена нужно было надевать деревянные шпульки, на эти шпульки наматывались с катушек гарус или бумага. Были даже пристроены проволочные крючки, которые водили нитку во время наматывания от края до края. Мальчикам нужно было только вовремя вставить катушку, снять намотавшуюся шпульку и поставить опять пустую. Показывать, как это лучше делать Макарке, велели его сменщику, Ваньке, бойкому и насмешливому мальчику. Ванька наскоро рассказал ему, как что делать, и ушел.

Макарке было трудно приноровиться к делу сразу, и он не мог, как другие, ни вставить шпульку, ни снять ее. Они выходили у него какие-то неуклюжие. Митяйка или Похлебкин, бывшие с ним на одной смене, глядели на него и смеялись. К тому же ткачи один за другим пускали свои машины, и в корпусе поднялся такой грохот, что нельзя было разобрать, что говорят. Это еще более сбивало с толку Макарку, и он растерялся окончательно.

Мишка тоже стал за машинку первый раз, но у него дело наладилось скорее. Макарка с завистью поглядывал на него и разрывался от досады на свои неудачи.

Когда шпульки наматывались, их снимали и ставили на боронку. Боронки брали ткачи. Нужно было, чтобы боронки всегда были полные, иначе ткачи сердились и ругались. Макарка никак не мог загнать боронок, и ткачам приходилось его ждать.

– - Ну, привыкай, привыкай, -- сказал Макарке скуластый, с прямым пробором ткач. -- Сперва немного пообождем, а там и того… не обессудь… Вот так будем подгонять… -- И он всей пятерней схватил Макарку за волосы; у Макарки сразу же брызнули слезы.

– - За что ты его? -- как будто бы участливо спросил скуластого другой ткач, без бороды и сутуловатый, Семен.

– - За волосы.

– - Вижу, что за волосы, да зачем?

– - Для порядку.

– - Для порядку нужно таскать да приглаживать.

И он, в свою очередь, провел рукой по голове так, что у Макарки поднялся шум в ушах.

– - Плачешь? -- сказал, подходя к Макарке, Митяйка. -- Москва слезам не верит. Плачь, не плачь, а делать дело нужно.

А дело все не выходило. Наступила смена, а у него к смене почти все боронки оказались пустые.

– - Ты что же это, паршивый черт, мух ловишь? Смотри у меня -- и я тебе то же буду делать! -- ругнул его Ванька.

Макарка ничего не сказал и печально пошел из корпуса.

– - Ну что, дается дело-то? -- спросила его Матрена.

– - Нет, -- насупившись, прошептал Макарка и готов был заплакать.

– - Ну, ничего, наладится, все ведь помаленьку привыкали, сразу ни у кого не выходило…

Макарка ничего не сказал и печально пошел из корпуса. Он ходил насупившись, сторонился от других и со страхом ждал того времени, когда наступит новая смена.

Подошло время идти сменять; Макарка пришел в корпус и опять стал за свои машинки. В это время к нему подошел Лаврентий.

– - Ну что, не ладится? А ты -- вот как! гляди…

И он стал показывать Макарке, как обращаться со шпульками и катушками, как уставлять крючки. Случилось, что у него все машинки пошли в ход сразу, шпульки наматывались, а он стоял, сложивши ручки.

– - Видишь, и делать нечего. Ничего не трудно…

Но только он ушел, у Макарки опять разладилось, и эта смена для него вышла так тяжела, что когда она кончилась, то ему не хотелось идти ужинать. Он хотел пройти прямо в спальню, лечь на свою постель и, закрывшись с головой, вылить в слезах досаду на свою неудачу, но Мишка его уговорил:

– - Пойдем, будет тебе; на хлеб сердиться нечего.

После ужина другие ребята остались на дворе, где молодежь пела песни, а ребятишки играли в ловички. Макарка же прямо лег и вскоре крепко и тяжело заснул и проспал без всяких сновидений.

IX

После полуночи в спальню прибежали его сменщики, Ванька и другой шпульник, Савка рыжий, и, идя по проходу и дергая за ноги всех спящих, кричали:

– - На смену! На смену!

"Что такое?" -- подумал Макарка и не понимал.

– - Вставай, брат, -- на смену пойдем! -- сказал Похлебкин.

Но Макарке не хотелось вставать; рядом с ним сидел и почесывался Мишка. Он было опять уткнулся в подушку и натянул на голову поддевочку, но Митяйка схватил его за ногу и крикнул:

– - Чего нырять-то, выплывай, a то мы пойдем, а ты спать будешь.

Макарка, чуть не хныча, сполз с нар и, пошатываясь, побрел к ведру с водой, чтобы умыться.

С дурной головой, без мысли и с тяжестью на сердце Макарка пришел в корпус, где гремели машины, блестели желтым огнем вонючие керосиновые лампы и пахло маслом, употреблявшимся для смазки машин. Половина боронок была пустая, нужно было их заставлять. Макарка быстро надел на веретена шпульки, шпульки завертелись и быстро начали толстеть. Макарка глядел на них, и у него слипались глаза, рот раздирало от зевоты, и он готов был упасть на пол и сейчас же заснуть. Митяйка, который стоял на боковой машинке и управлялся с восемью веретенами, вдруг подкрался к нему и брызнул на него изо рта водой. Макарка вздрогнул от испуга, но с него сон соскочил. Ему стало немного легче, и он вскоре наставил все боронки.

Около двери в паровую стоял большой ящик; в него складывали рвань, которая получалась с катушек, с испорченных шпуль. Эту рвань копили для чистки машин. Шпульники иногда забирались в этот ящик и спали там. Сейчас к нему подошел Похлебкин и забрался в него.