Из-за парты — на войну - [33]

Слава понимал, что овладеть высотой — дело не простое, но это его задача, и он обязан ее выполнить. Конечно, немцы будут ждать атаки, и застать их врасплох просто невозможно. Значит, будут потери. Большие. Но кто-то все же дойдет до вершины. Кто-то обязан дойти. И те, которые дойдут, должны выбить немцев. Может быть, ему, Славе, не суждено пройти весь путь. Может быть, он доберется лишь до половины. Тогда его заменит Савкин, который завершит дело.

Не суждено… Раньше он никогда об этом не думал, а сегодня такая мысль почему-то не выходила из головы. Он вспомнил сына Володьку, которого никогда не видел, потому что родился он уже после того, как Слава ушел в армию. Вспомнил его таким, какой он был на фотографиях: на одной — голенький карапуз с удивленным выражением темных, как у Славы, глаз, на другой — смеющийся, в клетчатой рубашечке и вязаной шапочке. Мурка писала о сыне длинные письма, так что Слава знал о нем почти все: когда у него прорезались зубки, как он перенес корь, когда начал ходить, какое первое слово произнес…

Немцы методически стреляли вверх белыми ракетами, освещая высоту и подступы к ней. В промежутках между вспышками ракет ненадолго наступала темнота, темнота относительная, потому что ярко-белый луч прожектора служил мощным источником света. Но прожектор не будет светить, его уничтожит Савкин.

Посмотрев на часы, Слава подумал, что пора бы группе уже дойти до прожектора, и в этот момент услышал сильный взрыв и короткую перестрелку. Словно прося о помощи, луч дрогнул, мигнул два-три раза и медленно погас. Больше он не загорался.

— Молодцы ребята, — тихо произнес Слава, тепло подумав о Савкине.

До последней минуты он не был до конца уверен, что прожектор удастся вывести из строя, и на всякий случай готовился к атаке при свете луча.

На высотке ракеты стали взлетать чаще: немцы заволновались, услышав взрыв и перестрелку у себя в тылу.

Вернулись разведчики и сообщили, что путь к высотке свободен и внизу можно укрыться в кустарнике и окопчиках. Возвратился и Савкин с тремя десантниками. Один из них был ранен в руку.

— Готов, — коротко сказал Савкин о прожекторе. — Сняли.

Наступило время действовать. Как было условлено, десантники поодиночке начали подползать к высоте, выбирая для этого интервалы между ракетами, когда наступала темнота. Время от времени по траншее, которую они оставили, бил миномет. Траншея молчала, зато соседи слева отвечали огнем, отвлекая врага.

Прилетев на свой аэродром, мы с Ниной доложили о высадке, которую наблюдали, и обстановке в районе Керчи. Пока техники заправляли самолет горючим, а оружейники подвешивали бомбы, я под впечатлением полета набросала стихи.

Плывет десант во тьме холодной.

За строем — строй. За рядом — ряд.

Сгустился дым над гладью водной.

К Керчи направился отряд.

Вот катер вспыхнул, строй нарушив.

Вскипела пеною волна.

Моряк спешит скорей на сушу —

душа отвагою полна.

Ты смел, моряк. Ты много вынес.

Ты стал грозою для врага.

Огнем кинжальным ощетинясь,

десант встречают берега.

Тельняшку на груди откроет

моряк, бросаясь в смертный бой:

полоска — море голубое,

другая — вспененный прибой.

Когда самолет был готов, мы снова отправились на боевое задание. Перед вылетом командир полка предупредила нас:

— Будьте внимательны. Бомбить только в районе, прилегающем непосредственно к городу, — там враг оказывает сильное сопротивление. Наши высадились к востоку от Керчи.

Полчаса спустя мы приближались к берегу Крыма. Пролив был погружен в темноту. Кое-где еще оставались дымные следы — несколько сгоревших, но не утонувших катеров плыли по течению, неуправляемые. Не было видно прожекторов и пулеметов на самом берегу — они переместились в глубь полуострова. Тот прожектор, за которым мы охотились, теперь не включался. Что за перемены произошли здесь?

Внимательно разглядывая берег, куда высадились десантники с горевшего катера, я пробовала определить, что там сейчас происходит. Недалеко от того места, где раньше стоял прожектор, шла перестрелка, вспыхивали ракеты. Значит, десантники продвинулись и пока держатся. Как им помочь?

— Может, спустимся? Можно покричать своим, — предложила Нина.

— На обратном пути.

У нас было задание: подавлять огневые точки у самой Керчи, где вражеские пулеметы вели интенсивный огонь. И мы поспешили туда, все время оглядываясь назад, словно можно было увидеть, как действует десант с нашего катера.

Слава полз, прижимаясь всем телом к земле, и замирая, когда белый, неестественный свет ракеты освещал местность. В этот момент, не поворачивая головы, он старался увидеть как можно больше: что делается впереди, где находятся десантники, есть ли препятствия на пути.

На востоке у самого горизонта небо начинало слабо бледнеть, но звезды над головой ярко блестели и было темно. Прошло минут пятнадцать. За это время все подползли к высоте и залегли за укрытиями. Никто не подавал голоса. Соседи упорно продолжали перестрелку с немцами, создавая впечатление, будто именно там, левее, и сосредоточились все силы десантников.

Надвигался рассвет. Выждав некоторое время, Слава, наконец, кивнул лейтенанту Савкину и приготовился дать команду.