Он мотнул головой.
— А вдруг?.. Что будет с твоими планами о спорте, если ты забеременеешь? Я всю жизнь буду корить себя за твою изломанную карьеру!
Он был прав. Она вела себя легкомысленно. Как последняя дурочка.
— Я просто не подумала об этом…
Он ошарашенно уставился на нее.
— Верится с трудом. Женщины обычно гораздо расчетливее мужчин и всегда знают, что делают.
Отрезвляющая пощечина! Он, значит, возомнил, что она решила поймать его в западню? Использовать его! Но если он так думает, значит, ни капельки не любит ее! Слезы жгли глаза, но она не доставит ему радости лицезреть ее страдания.
Решительно соскочив с кровати, она почти закричала:
— Срочно одевайся. Вон отсюда!
— Фрэнси…
Она замерла. Но так и не взглянула в его сторону.
Он вздохнул.
— Пожалуй, мы оба были не в состоянии рассуждать трезво.
Предательская слезинка выкатилась из уголка глаза. Она решительно сморгнула ее.
— А как насчет чувств, а, Ной? — Ярость не покидала ее.
И ведь прекрасно понимала, что все ее слова впустую. Трудно вызвать в нем то, чего никогда не было.
— Но мы оба знаем, что чувствам нельзя давать волю.
— Даже если я не вернусь в большой спорт?
— Твое решение не имеет ко мне никакого отношения, — мрачно заявил он. — Я ничего не обещал тебе. И я по-прежнему перелетная птица, катаюсь по стране и до сих пор понятия не имею, что это такое — семья и семейные отношения. Я говорил это и раньше и повторяю сейчас: не знаю, что требуется для семейного счастья.
Она подобрала свой лифчик и повернулась к нему, не отдавая себе отчета, что стоит нагая перед мужчиной, который предпочел честность всему прочему. Только вот почему-то продолжал обманывать себя.
— Ты клевещешь на себя. Ты очень чуткий, щедрый и заботливый. И знаешь о привязанности не понаслышке. Но не хочешь быть таким. Не знаю почему. Возможно, тебя это пугает. Думаешь, мне легко? Но я хотела рискнуть.
Натянув свитер, она искоса взглянула на него. Но он уже надел свою непроницаемую маску, защищавшую его от всего мира. Пока он сам не решит открыться перед теми, кто ему небезразличен, он не полюбит и его не полюбят.
Она-то любила его. Но совершенно не знала, что ей делать со своей любовью. Собственно, она ужилась бы со своим чувством, зная, что Ною она тоже дорога, но пока он не был готов полюбить, довериться ей полностью. И сколько еще останется одиноким путником, сторонним наблюдателем чувств, вместо того чтобы смело испытать их и быть готовым платить по счетам возможными разочарованиями и болью? В любви и такое случается, и довольно часто.
Она оделась, стараясь как можно скорее оставить Ноя наедине с собой, замкнувшегося в глухой обороне. Осталось сделать лишь последнее признание, чтобы все до конца стало ясно этому Фоме неверующему.
— Когда-то я мечтала выйти замуж за Брента, кататься с ним в паре, пока хватит сил. Но то были мечты юной, наивной девочки. Теперь нет той девочки и мечты ее изменились. Не знаю, как насчет фигурного катания, но Брент и здесь уже не фигурирует. Так что не упоминай его в качестве защиты собственной слабости, ладно? У нас с Брентом отныне нет ничего общего.
Ной уставился на хлопнувшую дверь и попытался расслабить сведенные мышцы. Стукнул в бешенстве кулаком по матрасу. Проклятие! Надо было вовремя смыться в Ричмонд.
«Почему?»
Потому что…
«Что? Решил прокуковать всю жизнь одиночкой? Так-то оно, конечно, спокойнее, безопаснее… Можно даже постараться забыть о Фрэнси…»
Глупости! Просто давно пора с головой окунуться в дела. Никто не сделает за него то, от чего бизнес процветает.
«А как же Фрэнси?»
Он познал все тайные уголки ее тела. Попробовал на вкус медовую сладость ее зрелости. Слышал ее вздохи и стоны, требовавшие удовлетворения. Она хотела, чтобы он овладел ею, хотела испытать с ним блаженство, пока он сам все не испортил. Но разве у него был выбор?
Он обещал ей, что останется до Дня святого Валентина, дня влюбленных. Это уже через неделю. Он сдержит слово. Но потом сразу же уедет. Так все же лучше для них обоих.
Фрэнси бесшумно проскользнула в дом, надеясь, что еще никого нет. Но тут же услышала шум работающего телевизора.
— Пол? Эго ты? — раздался голос матери.
— Нет, мама, это я.
— Зайди, посиди со мной. Мы ведь уже несколько дней не беседовали.
Мать видела ее утром за завтраком, но разве это разговор? Фрэнси же была не в том состоянии, чтобы выдержать расспросы. Да и щеки еще наверняка пылают, а губы распухли от поцелуев. Но если она убежит к себе наверх, мать увяжется за ней и тогда уж точно не оставит в покое.
Повесив пиджак в шкаф, она вздохнула, пригладила волосы, прижала ладони к щекам и решительно прошла в гостиную.
— Ты только что с катка?
Как бы было здорово, если бы она умела врать!
— Нет, я заходила к Ною. Надо было кое-что обсудить.
Мать подняла глаза от толстенной книги по дизайну и быстро окинула дочь взглядом, подмечая все мелочи.
— Я, кажется, слышала, когда приехал Ной. А недавно и ты прикатила.
Фрэнси вздохнула. От ее мамочки ни одна мелочь не ускользнет.
— Почему бы тебе не пригласить Ноя к нам на обед в воскресенье?
— Не самая удачная идея. — Фрэнси запаниковала. Откуда взять сил, чтобы непринужденно вести себя с Ноем на глазах всей родни? И это после того, что произошло сегодня!
