Из третьего мира – в первый. История Сингапура (1965–2000) - [188]

Несколько дней пребывания в «Раштрапати Бхаван» и состоявшиеся встречи с высшими лидерами страны на приемах и различных заседаниях отрезвили меня. Посещая Индию в 1959–1962 годах, когда у власти был Неру, я думал, что она станет процветающим обществом и великой державой. Но к концу 70-х годов я изменил свое мнение и считал, что благодаря своим размерам Индия могла стать великой военной державой, но отнюдь не экономически процветающим государством из-за удушающей индийской бюрократии.

Индийские официальные лица были более всего заинтересованы в подписании совместных коммюнике, в которых Сингапур должен был присоединяться к Индии в выражении беспокойства «по поводу серьезной угрозы миру в целом и странам Юго-Восточной Азии в частности в результате продолжающегося конфликта во Вьетнаме». Индийская политика неприсоединения склонялась в сторону Советского Союза – это было ценой за регулярные поставки советского оружия и военной технологии.

Индира Ганди посетила Сингапур два года спустя, в мае 1968-го. В ходе всестороннего обмена мнениями я пришел к выводу, что у Индии не было средств для усиления своего влияния в Юго-Восточной Азии. Тем не менее во время моего визита в Индию в 1970 году я спросил ее, не намеревалась ли Индия усилить свою военно-морскую активность в Юго-Восточной Азии. Присутствовавший на встрече министр иностранных дел Индии Сваран Сингх вмешался и сказал, что Индия была заинтересована в развитии экономических связей, но более всего ее беспокоило обеспечение безопасности западных морских путей. Я почувствовал, что главным источником военной угрозы индийцы считали Пакистан, опасаясь формирования военного союза между США, Китаем и Пакистаном.

Когда в 1977 году премьер-министром Индии стал Морарджи Десаи, я вскоре наладил с ним связи. Я познакомился с ним в 1969 году, когда он был заместителем премьер-министра Индии. Во время Лондонской конференции стран Британского Содружества наций в июне 1977 года я обедал с ним в резиденции посла Индии. Ему было за восемьдесят, и он строго придерживался вегетарианской диеты, включавшей только сырые орехи, фрукты, овощи, какая-либо приготовленная пища исключалась. Его обед в тот день состоял из изюма и орехов. К лежавшим перед ним шоколадным конфетам он даже не притронулся. Его посол не знал об этой строгой диете, ибо даже молоко должно было браться только непосредственно от коровы. И действительно, на региональной конференции стран Британского Содружества наций в Сиднее, проходившей в следующем году, премьер-министр Австралии Малкольм Фрейзер позаботился о том, чтобы иметь под рукой молочную корову. Десаи уверял меня, что того, что он ел, было вполне достаточно и что вегетарианцы являются долгожителями. Он подтвердил этот тезис, прожив 99 лет. У него было специфическое чувство юмора и богатая память, но некоторые его идеи были довольно необычны. В декабре 1978 года, беседуя со мной в автомобиле по пути из аэропорта Дели в «Раштрапати Бхаван», он сказал, что тысячи лет назад индусы совершили космические полеты и посетили планеты, к которым американцы как раз запускали тогда космические аппараты. Наверное, у меня было довольно скептическое выражение лица, ибо он подчеркнул: «Да, это правда. Это реинкарнация. Так записано в “Бхагавадгите”».

Индира Ганди проиграла на выборах 1977 года, но вернулась к власти в 1980-м. Когда я встретил ее на региональной встрече руководителей стран Содружества наций в Дели в сентябре 1980 года, она выглядела уже не такой энергичной. На основных направлениях внешней политики индийская политика пробуксовывала. Союз Индии с Советским Союзом не позволял наладить тесное сотрудничество с США и странами Европы. Из-за этого, а также из-за преобладания неэффективных государственных предприятий, слабости частного сектора, незначительных иностранных инвестиций экономика Индии хромала. Единственным ее достижением было то, что Индии удавалось прокормить население, которое росло быстрее, чем в Китае.

Когда в 1980 году Индия стала потворствовать вьетнамской оккупации Кампучии, признав установленный там режим, мы стали противниками на международных конференциях. Мы занимали противоположные позиции по данной проблеме, которая была критически важной для мира и стабильности в Юго-Восточной Азии. На встрече руководителей стран Содружества наций в Нью-Дели в том же году Индира Ганди, будучи председателем конференции, в своей вступительной речи выступила против осуждения вооруженной интервенции. Я спокойно высказал противоположное мнение: вьетнамская и советская оккупация Камбоджи и Афганистана соответственно формировала новую доктрину оправданной интервенции, которая не подпадала под рамки, установленные Хартией ООН, создавая прецедент для открытой вооруженной интервенции. При составлении коммюнике наши официальные лица спорили до бесконечности. Согласованный проект документа не упоминал о Советском Союзе или Вьетнаме как агрессорах, но призывал оказывать политическую поддержку борьбе за независимость и суверенитет Афганистана и Кампучии. В своей заключительной речи Индира Ганди пообещала, что Индия приложит все усилия, чтобы убедить политиков (в Москве) вывести войска из Афганистана. Что же касается Кампучии, то Индия признала установленный там режим ввиду того, что он контролировал все провинции страны, что являлось «одной из обычных форм дипломатического признания правительства».