Из темноты - [2]
Есть, конечно, исключения, но так мало… Сколько я об это обжигался, и Наташа — взять ее отношения и с мужем, и с теми мужчинами, что были после.
А уж о Руслане и говорить не приходится: жена его любит безумно, а понять не может. А кажется, что проще: вместе нам легче, и не просто легче, а почти совсем легко. И видения становятся не такими глубокими, и понимание остается, что это все-таки галлюцинация, а главное — страх почти пропадает.
Потому-то мы так и вцепились друг в друга. Но, с другой стороны, почему, скажем, мне не пришло в голову искать компанию? Или, если женщины более чутки, то — Элле? А ведь ту бесконечную фразу на неизвестном языке тоже первой стала слышать именно Наташа, мы еще ничего не слышали, а она уже различала отдельные слова и пыталась записывать…
Элла осторожно легла, потерла виски, чуть-чуть покачала головой, сморщилась:
— Ужасно…
— Дать тебе чего-нибудь? — спросил я.
— Стрихнину, — сказала Элла.
— Слишком мучительно, — сказал я. — Лучше вина.
— Потом только хуже будет, — сказала Элла. Это правда — опьянение вначале несколько сдерживало страх, но потом плотину прорывало…
— Немного, — сказал я. — К ночи все выветрится.
Я сходил на кухню, налил полстакана «Эрети» и дал Элле. Она выпила, как микстуру, и откинулась на подушку.
— Попробую уснуть, — сказала она.
— Валяй, — сказал я. — Мы не будем шуметь.
— Мне все равно, — сказала Элла. — Раз в нашей комнате устроили танцы, а я все проспала и ничего не слышала. Знаешь, Вадь, предчувствие у меня сегодня какое-то премерзкое…
Время, как всегда вечерами, текло медленно. Наташа с Серегой сели играть в шахматы, Серега проигрывал и злился; Юрий Максимович читал, временами он откладывал книгу и устремлялся взором куда-то далеко.
— Что читаете? — спросил я его. Он показал обложку: это был «Властелин спичек» Леона Эндрью.
— Страшненькая вещь, — сказал я.
— Страшненькая, — согласился он. — Но не до конца. Обратите внимание — Ланкастер манипулирует своими подданными умело и даже изящно, но однообразно: опираясь только на их низменные инстинкты…
— Но ведь иначе, наверное, и нельзя.
— Можно. Можно, можно… Дружба, любовь, патриотизм, верность, честь… материнство… Все может стать той веревочкой, за которую будут дергать.
— Да, — сказал я. — Это страшнее. Даже думать не хочется.
— Мне тоже не хочется, — сказал Юрий Максимович. — Но думается… Знаете, Вадим, — сказал он после паузы, — я ведь начал читать по-настоящему лет пять назад — после больницы. Раньше и времени не было, и отношение было соответствующее: мол, литература — она литература и есть, в жизни все по-другому, по книге жить не научишься, в книгах все как в книгах, а в жизни — как в жизни. И вообще, работать надо, а читать — это как получится.
А что, нас так и воспитывали. Даже в школе, хотя там, может быть, ставили совсем иные цели. Это только сейчас я понял, что между упрощением с дидактической целью и вульгаризацией никакого различия нет. Учебники всегда
— дрянь, учиться надо по первоисточнику. — Это точно, — согласился я.
Мы еще поговорили о литературе.
— Это же кошмар, как преподают, — горячился Юрий Максимович. — Я, например, считаю себя просто ограбленным. Кто-то решает не только, какие книги можно читать, а какие нельзя, но и как понимать прочитанное — а это, если хотите, преступление. Я уже говорил, что только последние пять лет читаю всерьез — и чувствую, что проживаю еще одну жизнь. Выходит, если бы не инфаркт — у меня было бы одной жизнью меньше. Вы-то хоть освободились от давления школьной программы?
— У меня была тройка, — сказал я. — Я вечно спорил с учителями.
— Молодец, — сказал Юрий Максимович.
— Оппортунисты, — сказал Серега, поднимаясь. — И оппозиционеры. Все бы вам спорить. Берите пример с простого народа. Вот я проиграл сейчас полведра чищеной картошки и иду платить проигрыш. Кто-нибудь составит мне компанию?
— Я и составлю, — сказала Наташа, — кто еще?
— Ну уж нет, — сказал я. — Не будем превращать фей в кухарок. Идем, Серега.
А вы бы задали ей перцу, Юрий Максимович? Восстановите попранную мужскую честь!
— С удовольствием, — сказал Юрий Максимович. — Защищайтесь, мадам!
На кухне мы сели друг напротив друга, поставили ведро посередине и стали чистить картошку.
— Что-то невмоготу мне сегодня, — тихо сказал Серега. — Давит, как перед грозой. Как там по прогнозу?
— По прогнозу — не будет. Может, окно открыть?
— Не надо, комары налетят. Вывелась, говорят, какая-то новая раса комаров, которые в полете не жужжат и не помирают от дихлофоса. Живут в подвалах.
— Это что, — сказал я. — Вывелась новая раса людей, которые просты в обращении, как дураки, и почти так же полезны, как умные. Живут где попало…
— Н-да… — сказал Серега и задумался. Даже картошку перестал чистить — так и застыл с недочищенной в руке.
Потом мы поставили кастрюлю с картошкой на плиту и пошли в комнату. Юрий Максимович спал в кресле, Наташа вязала.
— Ну, как? — ревниво спросил Серега.
— Три-ноль, — сказала Наташа. — Мужская честь спасена.
— Куда мы без стариков? — пробормотал Серега. Я посмотрел на Наташу. Чем-то ее вид мне не понравился. Днем она всегда чуть-чуть — ну, самую малость — переподтянута, всегда на самоконтроле, и только когда садится вязать, позволяет себе расслабиться. У нее удивительно уютный вид, когда она вяжет.
Пятый год как разрушены Башни… Отгремели гражданские войны, позади голод и эпидемии, но мирная жизнь пока ещё какая-то ненастоящая. Учёные пытаются разобраться, что же это всё-таки было? Следы ведут в таинственную долину Зартак, откуда с давних времён в Саракш попадали странные существа и предметы. Там и встречаются наши герои – те, кто сумел уцелеть. И тут же понимают, что есть силы, желающие вновь использовать излучение, и эти силы ни перед чем не остановятся. Так что приходится опять, как в старые времена, – плечом к плечу…
Эта книга – круто замешанный коктейль из мистики, философии, истории и боевика, созданный фантазией Андрея Лазарчука и Михаила Успенского с присущим этим авторам мастерством. Ее главный герой – великий русский поэт Николай Гумилев. Он не погиб в застенках ЧК в далеком 1921 году. Нет, он был спасен от верной гибели представителями могущественного Пятого Рима, древней оккультной организации. Он был посвящен в тайные знания, приобрел невообразимое могущество и даже получил дар вечной молодости, но взамен емупришлось превратиться из поэта, избранника Музы, в отважного бойца с беспощадными чудовищами, стремящимися уничтожить наш мир...
Слово «наваждение» заимствовано из старославянского языка и означает «обманчивое видение, внушенное злой силой», «дьявольские козни». Все, что происходит сейчас вокруг среднестатистического жителя планеты Земля, сегодняшнюю реальность, иначе как наваждением назвать нельзя. Не смогли пройти мимо этой проблемы писатели-фантасты. Одни экстраполируют нынешние процессы в будущее, другие ищут пути выхода из сложившейся ситуации, третьи облекают факты в форму притчи. Есть среди них пессимисты, есть оптимисты. Но точно нет равнодушных. Читайте ежегодник издательства АСТ, который содержит самые яркие произведения года от ведущих авторов русскоязычной фантастики!
Это не продолжение знаменитого романа "Посмотри в глаза чудовищ". Но тень Николая Гумилева все равно не раз появляется на его страницах. Потому что у этих книг общее время. Общее прошлое. Общее настоящее. И, возможно, общее будущее. Возможно – потому что будущее создается именно на этих страницах. Возможно – потому что невозможного для его героев, кажется, не бывает...Роман был номинирован на Букеровскую премию.
Роскошный, многоплановый, захватывающий роман «Марш экклезиастов» ответит на многие вопросы, которые были оставлены без ответов в знаменитых романах «Посмотри в глаза чудовищ» и «Гиперборейская чума», — и поставит перед читателем новые. Дело в том, что знакомый нам по этим предыдущим книгам главный герой далеко не все знает о магической реальности, в которой ему приходится защищать грядущее благополучие Человечества.Настало время узнать правду.
Андрей Лазарчук — популярный писатель и переводчик. Юсуп Бахшиев — продюсер и сценарист. А вместе они — авторы нового увлекательного цикла альтернативного исторического фэнтези.Первая книга переносит нас во времена расцвета Древней Греции и Персидской империи, когда по морям ходили парусные корабли, по небу летали жар-птицы, на земле жили полулюди-полузвери, а миром правили боги — злые, добрые или странные.Ягмара, девушка из северной лесной страны, и чужеземец Нил, лишенный памяти, отправляются на поиски отца Ягмары, пропавшего несколько лет назад.
В лесной сторожке молодой человек дважды увидел один и тот же сон о событиях времен войны, которые на самом деле происходили тогда на этом месте. Тогда он выдвинул гипотезу: природа записывает и хранит все события. В местах пересечения временных потоков наблюдатель может увидеть события из другого временного потока. Если найти механизм воспроизведения, станет действовать закон обратимости.
Сигом прилетел исследовать планету, очень похожую на Землю. Здесь есть море и берег, солнце и небо. Надо было работать, действовать, но сигом только сидел на берегу, смотрел на море и размышлял. Такое с ним случилось впервые.
Несколько лет назад Владимир Левицкий сильно пострадал при пожаре. Он получил ожоги и переломы, а кроме того, ему раздробило рёбра, и врачам пришлось удалить у него правое лёгкое и часть левого. Теперь же он — неоднократный чемпион Европы по лёгкой атлетике и представляет СССР на международных соревнованиях. Возможно ли это?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
Об озере Желтых Чудовищ ходят разные страшные легенды — будто духи, или какие-то чудища, стерегут озеро от посторонних и убивают всякого, кто посмеет к нему приблизиться. Но группа исследователей из университета не испугалась и решила раскрыть древнюю тайну. А проводник Курсандык взялся провести их к озеру.