Из смерти в жизнь… От Кабула до Цхинвала - [50]

В ноябре 2014 года законодательно была установлена новая памятная дата — День Неизвестного солдата, который будет ежегодно отмечаться 3 декабря. В официальных документах сказано, что «этим законом увековечивается память, воинская доблесть и бессмертный подвиг российских и советских воинов, погибших в боевых действиях на территории страны или за её пределами, чьё имя осталось неизвестным».

Почему возникла сама идеи установления нового памятного дня? Дело в том, что до сих пор на территории России и за её пределами остаются лежать непогребенными безвестные останки многих наших воинов, сражавшихся за Родину. Если говорить о Великой Отечественной войне, то, по официальным данным, пропали без вести и попали в плен 3 396 400 военнослужащих, а вернулись из плена 1 836 000 человек. То есть судьба около полутора миллионов советских солдат и офицеров до сих пор неизвестна…

Следующей серьёзной войной, хотя и не сравнимой по масштабам с Великой Отечественной, была война в Афганистане. За время боевых действий на территории Афганистана попало в плен и пропало без вести 417 военнослужащих. Из них 130 были освобождены до вывода советских войск из Афганистана в 1989 году. На сегодня неизвестна судьба около 300 военнослужащих. Такое относительно небольшое количество пропавших без вести связано, прежде всего, с тем, что советская армия воевала в Афганистане очень организованно.

После окончания войны в Афганистане прошло всего пять лет, и началась Первая чеченская военная кампания. Ситуация с пропавшими без вести времён Великой Отечественной войны повторилась вновь, хотя и не в таком масштабе. По официальным данным, в Первой чеченской кампании попали в плен и пропали без вести 1 231 человек.

Особой проблемой стало огромное количество неопознанных тел наших солдат и офицеров, погибших при Первом штурме Грозного в январе 1995 года. Было принято решение организовать опознание этих тел на базе Центральной лаборатории медико-криминалистической идентификации в Ростове. От Военно-медицинской академии Санкт-Петербурга работу по идентификации тел возглавил тогда ещё капитан И.А. Толмачёв.

Рассказывает начальник кафедры судебной медицины Военно-медицинской академии полковник Игорь Анатольевич Толмачёв:

— У войны в Чечне есть ещё одно страшное измерение, о котором даже говорить невероятно сложно. В январе 1995 года сотни наших бойцов погибли самым страшным для солдата способом — в безвестности. При первой возможности тела таких погибших отправляли в Ростов. Было принято решение именно там организовать работу по идентификации их останков. И в самом начале февраля 1995 года меня из Академии откомандировали в Ростов в 124-ю судебно-медицинскую лабораторию для оказания методической помощи. Перед нами стояла задача установить личности погибших.

Приехал я на место 4 февраля. Ситуация обстояла следующим образом: на территории Ростовского окружного военного госпиталя была огорожена площадка. На ней установили несколько больших армейских палаток. Внутри палаток находились станки Павловского — металлические стеллажи для размещения носилок. На этих носилках и лежали неопознанные останки наших погибших солдат и офицеров. К моему приезду неопознанных тел было больше двухсот. В феврале в Ростове обычная температура — ноль градусов. Но уже к марту должно было значительно потеплеть. У всех было понимание того, что надо торопиться.

В то время в Ростов уже приезжали родственники пропавших без вести. Многие из них до этого побывали в Чечне. Часто матери пропавших без вести объединялись и отправлялись прямо к местам боёв. Они вступали в переговоры с боевиками, выкупали живых пленных и тела погибших…

Насколько я знаю, сначала процедура установления личности заключалась в том, что родственникам просто предъявляли трупы. Даже трудно себе представить, что чувствовали люди, оказавшиеся в этих палатках, какой невероятный стресс приходилось им пережить. «Неужели эти дурно пахнущие куски мяса и есть то, что было моим родным, бесконечно близким человеком, живым мальчиком?!. Что же с тобой сделали? С тобой и с другими, что сейчас здесь находятся в виде человеческих фрагментов…».

Примерно за два дня до моего приезда в лаборатории начали работать фотограф и видеооператор. Они должны были задокументировать всё по максимуму. Но фотограф запил уже на второй день и больше в эту обстановку не вернулся. Это был штатный фотограф военного фотоателье. Кстати, фронтовик. Так что дальше фотографировать пришлось нам самим.

Видеосъемку делали двое ребят из Новочеркасского военного училища связи. Гражданский, Блиставцев Володя, и начальник телевизионного центра училища. Начальник был постоянно за рулём, поэтому ему было тяжелее. А Володя Блиставцев приходил с утра, припадал к «роднику огненной воды», и шёл снимать. Вообще-то специалистов нашей группы тогда очень трудно было найти абсолютно трезвыми. Особенно когда начался показ родственникам отснятых видеорядов.

Мы заняли почти все помещения окружной паталогоанатомической лаборатории. Была поставлена палатка, где разместили два стола для вскрытий тел погибших. Но кто-то должен был выполнять эту практическую работу.