Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью - [4]
— О! Благородный жест настоящего фронтовика! — сказал майор, улыбаясь.
Фролову было под сорок. Служил начальником оперативного отдела штаба стрелковой дивизии 33-й армии. Ранили где-то под Износками.
Когда хорошенько выпили, развязались языки и разговоры начались душевные, Фролов пересел на кровать к Воронцову и спросил:
— Иван Корнеич говорил, что вы прошлой весной под Вязьмой были?
— Был.
Майор долил Воронцову в кружку, плеснул себе и сказал:
— Давай помянем нашего генерала. Суровый был мужик. Как там, у Лермонтова: «слуга царю, отец солдатам»… И всех, кто с ним остался, там, за Угрой.
Воронцов вспомнил командарма Ефремова, промозглое утро в сосняке, последнюю атаку на прорыв… Потом ему не раз казалось, что поступили они неправильно. Получалось так, что бросили командующего. А генерала и мертвого нельзя было оставлять. Никому он не рассказывал о том последнем бое. Только однажды со Степаном, оставшись наедине, вспомнили полушепотом о товарищах. Но и во время того разговора ни он, ни Степан о генерале не проронили ни слова.
— Особняку потом на вопросы отвечал? — спросил Фролов, кинув на Воронцова быстрый взгляд.
Воронцов кивнул и напрягся. Что хочет сказать ему майор?
— Молчишь. И правильно поступаешь. Знаешь что, парень, скажу я тебе… — Фролов наклонился к нему. — Помалкивай лучше об этом впредь. Иначе выше взвода не пойдешь. Так и будешь всю войну тянуть лямку Ваньки-взводного. Знаю я, как относятся к тем, кто побывал в окружении. А предложением Кондратенкова не пренебрегай. Он человек слова. Своих не бросает.
Почти на всех фронтах шло успешное наступление. В сводках говорилось о том, что наши наступающие части в нескольких местах захватили плацдармы на правом берегу Днепра и удерживают их, расширяют и усиливают. Ждали новых добрых вестей: что вот-вот на правый берег перекинутся и основные силы, и тогда пойдут развивать наступление в глубину, как это было после Орла и Белгорода.
В палате повесили репродуктор, и теперь он не выключался. Ранбольные собирались группами, возбужденно обсуждали сводки.
— Во колошматят их на Днепре!
— Слыхали, как сообщают? Танковые корпуса, танковые армии… Сила!
Но те, кто постарше, покуривали цигарки молча. И только иногда кто-нибудь ронял задумчиво:
— Да, ребята, Днепр — река широкая…
В один из дней Воронцов отпросился в город. Решил послать в Прудки Зинаиде и детям деньги, которые скопились у него. Мария Антоновна выслушала его и сказала:
— Вообще-то не положено. Раненые не должны появляться в городе. Вот задержит вас патруль, мне нагоняй будет. И в подштанниках ведь вы не пойдете?
— Прикажите что-нибудь подобрать. Лидия Тимофеевна обещала…
— Подберем, подберем. Только патрулю не попадитесь. — Она взяла лист бумаги и что-то размашисто черкнула. — Вот, возьмите.
— Что это?
— Увольнительная, — усмехнулась она. — Записка моей маме. О том, что я послала вас с поручением. На всякий случай запомните: улица Тарусская, дом двенадцать. Если попадетесь патрулю, скажите, что начальник госпиталя поручила вам узнать, все ли дома в порядке. Мама больна. Видите, вы принуждаете меня лгать, спекулировать здоровьем матери… Ладно, ладно, идите. В худшем случае, если патруль не поверит, приведут сюда.
В Серпухове Воронцов не раз бывал до войны. Их Шестая рота какое-то время стояла в летнем лагере недалеко от дороги на Тулу. Рядом находилась деревня Лужки, куда они ходили за молоком. Летний военный лагерь тоже именовался «Лужками».
Переодевшись в диагоналевую гимнастерку и шаровары, Воронцов застегнул шинель, затянул, как положено, ремень, перекинул через плечо полевую сумку, в которой тяжело стукнул бинокль, и вышел со школьного двора в сторону земляного моста. Где-то там, в двух кварталах от госпиталя, находилось почтовое отделение.
Он шел, прихрамывая на обе ноги. Солнце еще пригревало по-летнему, и, пройдя половину улицы, он почувствовал, что спина вспотела. Конечно, сразу догадался он, дело вовсе не в солнце. Устал. Ноги дрожали. Захотелось присесть. Он посмотрел по сторонам. Вот так, с непривычки… Даже такой марш, оказывается, пока не под силу.
— Скажите, пожалуйста, я правильно иду к почте? — спросил он прохожих.
— Да, боец, вон она, твоя почта, — указал рукой один из них, и Воронцов встретился с ним взглядом: внимательные глаза неопределенного цвета, настороженные и одновременно какие-то торопливые, спешащие обшарить все, и человека, и пространство вокруг него. На вид прохожему было лет двадцать, не больше. Другой значительно старше. Оба в добротных офицерских сапогах. Молодой одет в вельветовую куртку, а пожилой в осеннее двубортное пальто.
Они разминулись. Воронцов решил, не отдыхая, все же дотянуть до почты. Двухэтажное здание с синей вывеской почтового отделения виднелось впереди, за два дома. Но он вдруг подумал, что, дойдя до почты, не сможет идти назад, и получится… Что может получиться, когда на почту приходит раненый, находящийся на излечении в госпитале, а назад идти не может? Чего доброго, не военврачу позвонят, а в комендатуру… Тогда он подведет и Марию Антоновну, и себя. И больше она такие прогулки не позволит.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Роман Робера Мерля «Уик-энд на берегу океана», удостоенный Гонкуровской премии, построен на автобиографическом материале и описывает превратности солдатской жизни. Эта книга — рассказ о трагических днях Дюнкерка, небольшого приморского городка на севере Франции, в жизнь которого так безжалостно ворвалась война. И оказалось, что для большинства французских солдат больше нет ни прошлого, ни будущего, ни надежд, а есть только страх, разрушение и хаос, в котором даже миг смерти становится неразличим.
Это невыдуманные истории. То, о чём здесь рассказано, происходило в годы Великой Отечественной войны в глубоком тылу, в маленькой лесной деревушке. Теперешние бабушки и дедушки были тогда ещё детьми. Героиня повести — девочка Таня, чьи первые жизненные впечатления оказались связаны с войной.
Воспоминания заместителя командира полка по политической части посвящены ратным подвигам однополчан, тяжелым боям в Карпатах. Книга позволяет читателям представить, как в ротах, батареях, батальонах 327-го горнострелкового полка 128-й горнострелковой дивизии в сложных боевых условиях велась партийно-политическая работа. Полк участвовал в боях за освобождение Польши и Чехословакии. Книга проникнута духом верности советских воинов своему интернациональному долгу. Рассчитана на массового читателя.
«Он был славным, добрым человеком, этот доктор Аладар Фюрст. И он первым пал в этой большой войне от рук врага, всемирного врага. Никто не знает об этом первом бойце, павшем смертью храбрых, и он не получит медали за отвагу. А это ведь нечто большее, чем просто гибель на войне…».
Эта книга рассказывает о событиях 1942–1945 годов, происходивших на северо-востоке нашей страны. Там, между Сибирью и Аляской работала воздушная трасса, соединяющая два материка, две союзнические державы Советский Союз и Соединённые Штаты Америки. По ней в соответствии с договором о Ленд-Лизе перегонялись американские самолёты для Восточного фронта. На самолётах, от сильных морозов, доходивших до 60–65 градусов по Цельсию, трескались резиновые шланги, жидкость в гидравлических системах превращалась в желе, пломбируя трубопроводы.
Из этой книги читатель узнает о жизни и боевых делах Героя Советского Союза Г. Н. Ковтунова.С большим знанием дела рассказывает автор о трудной, но почетной профессии артиллериста, о сражениях под Сталинградом, на Курской дуге, в Белоруссии.Читатель познакомится с соратниками Ковтунова — мужественными советскими воинами.Образ положительного героя — простого советского человека, горячего патриота своей Родины — главное, что привлечет читателя к этой книге.
Лучшие романы о штрафниках Великой Отечественной, достойные войти в «золотой фонд» военной прозы, — так пронзительно и достоверно, настолько беспощадно-правдиво о войне давно не писали!У штрафников не бывает могил — после боя их хоронили без воинских почестей, зачастую просто в воронках или брошенных траншеях Им не ставили памятников, их не представляли к орденам и медалям. Единственная их награда — вернуться в строй, «искупив свою вину кровью». Вот только до конца штрафного срока доживали меньше половины…«Штрафные роты не зря называли еще и «штурмовыми» — в каждом бою они шли на штурм, под ураганный огонь в упор.
Два бестселлера в одной книге! Лучшие романы об ужасах войны против России. Кровавый ад Восточного фронта глазами немецкого снайпера и командира тяжелого танка «Тигр». Они как молитву затвердили жестокую фронтовую мудрость: «убей или умри!». Они были убежденными нацистами, верившими в свое расовое превосходство над «иванами», - пока беззаветная отвага и стойкость советского солдата не заставили их усомниться в прежней вере, а смерть не окликнула их по-русски…На Восточном фронте без перемен. Попав сюда, не рассчитывай вернуться живым, распрощайся с надеждой - и учи русский язык! Не для того, чтобы просить о пощаде - на этой проклятой войне нет места ни прощению, ни милосердию.
Три бестселлера одним томом! Лучшие романы о штрафниках Великой Отечественной. Боевой путь советской штрафной рота от проклятой высоты подо Ржевом, ставшей для них «высотой смертников», — после этого боя от всей роты в строю осталось не больше взвода, — до беспощадных боев на Курской дуге и при форсировании Днепра.Штрафников не зря окрестили «смертниками» — «искупая свою вину кровью», они обязаны были исполнять самые невыполнимые приказы любой ценой, не считаясь с потерями, первыми шли в самоубийственные разведки боем и на штурм неприступных вражеских позиций.
Лучшие романы о штрафниках Великой Отечественной, достойные войти в «золотой фонд» военной прозы, — так пронзительно и достоверно, настолько беспощадно-правдиво о войне давно не писали!У штрафников не бывает могил — после боя их хоронили без воинских почестей, зачастую просто в воронках или брошенных траншеях Им не ставили памятников, их не представляли к орденам и медалям. Единственная их награда — вернуться в строй, «искупив свою вину кровью». Вот только до конца штрафного срока доживали меньше половины…«Штрафные роты не зря называли еще и «штурмовыми» — в каждом бою они шли на штурм, под ураганный огонь в упор.