Из сборника «Пять рассказов» - [11]

В зале послышался удовлетворенный шепот, и Лоренс с ужасом осознал, что это и есть тот человек, которого обвиняют вместо него, - странное и жалкое существо, которому он мимоходом выказал дружеское сострадание. Потом все чувства уступили место болезненному интересу к показаниям. Допрос свидетелей продолжался недолго. Показания хозяина гостиницы, где жил Уолен, опознание трупа и кольца в виде змеи, что он видел у Уолена в тот день за обедом. Ростовщик показал, что вчера утром первым его клиентом был обвиняемый, отдавший ему в заклад это самое кольцо. Показание полисмена, что человека, которого сейчас зовут Ивэн, он несколько раз видел в Глав-Лейн и дважды даже не разрешил ему ночевать под аркой. Показание другого полисмена, который заявил, что когда в полночь он арестовал Ивэна, тот сказал: "Да, я снял кольцо у него с руки. Но он уже был мертвый... Я знаю, делать этого не следовало... Я образованный человек; закладывать кольцо было глупо. Я нашел убитого с вывернутыми карманами".

Как страшно и вместе притягательно смотреть на человека, чье место ты должен был бы занять; ожидать, когда его маленькие, светло-серые в красных прожилках глаза отыщут тебя в толпе, и думать, как ты выдержишь этот взгляд.

Старик, как затравленный енот, забился в угол - печальный, настороженный; морщинистое, обрюзгшее и желтое лицо его имело злое и циничное выражение; седая борода и волосы торчали, глаза блуждали по толпе. Лоренс изо всех сил старался не выдать себя, потом раздались слова: "Рассмотрение дела отложить", - и обвиняемого - он еще больше стал похож на загнанного зверя - увели.

Лоренс все еще не вставал с места, холодный пот выступил у него на лбу. Значит, кто-то наткнулся на труп и очистил карманы еще до того, как Джон Ивэн снял кольцо. Такой, как Уолен, не мог выйти вечером без денег. Кроме того, найди Ивэн деньги, он никогда не рискнул бы взять кольцо. Да, кто-то первым наткнулся на труп. Теперь этот "кто-то" должен выйти и сказать, что он видел кольцо на руке убитого, должен спасти Ивэна. Лоренс ухватился за эту мысль; она уменьшала его ответственность за то положение, в котором очутился несчастный, она как бы отодвигала на задний план его, Ларри, и его преступление. Если найдут того, кто взял деньги, невиновность Ивэна будет доказана. Лоренс вышел из суда в состоянии какого-то транса, с неудержимым желанием напиться. Он больше не может так, надо найти в чем-нибудь забвение. Если б он мог оставаться пьяным до тех пор, пока не закончится дело, пока он не будет наверное знать, следует ли ему заявить о себе полиции! Сейчас он совсем не боялся подозрений: он боялся себя, боялся, что признается. Теперь можно пойти к Ванде - эта опасность ничтожна по сравнению с той, что таится в его совести. Он обещал Киту не встречаться с ней. Кит мягок и снисходителен к нему - добрый старик Кит! Но он никогда не поймет, что эта девушка теперь для него, Ларри, все, чем он дорожит в жизни, что он скорее расстанется с жизнью, чем с нею. Вместо того, чтобы стать ему чужой, она с каждым днем была ему все ближе, роднее - волнующее и радостное чувство! Благодаря ему она из глубоко несчастной женщины превратилась в счастливую, благодаря любви к нему, только к нему одному, она вновь расцвела душой после жалкого и унизительного существования! Это было чудо! Она ничего не требовала, она обожала его, как ни одна женщина прежде, и его переменчивая натура нашла пристанище в этом обожании и в ее мягкой дружеской проницательности, в пламенной привязанности женщины, которая долго служила лишь игрушкой для животных страстей мужчин и которая наконец полюбила.

Поборов желание напиться, Ларри направился в Сохо. Какой он дурак, что отдал Киту ключи! Ванду, должно быть, встревожило его посещение. Теперь она, верно, вдвойне несчастна - ничего не знает, строит разные предположения. Конечно, Кит запугал ее. Бедняжка!

Он почти бежал по той улице, где крался в темноте с трупом, на спине, бежал под кров Ванды. Он не успел постучать - дверь отворилась, и Ванда обвила его руками, прижалась губами к его лицу. Камин потух, видно, она забыла о нем. К окну был придвинут стул, и, как птица, запертая в клетке, она, вероятно, долго сидела там, глядя на серую улицу. Ей сказали, что он не придет, но какой-то инстинкт или трогательная и страдальческая надежда на чудо, с которой никогда не расстаются влюбленные, удерживала ее у окна.

Вот он пришел, и первым ее побуждением было позаботиться о нем. Она разожгла камин. Он должен поесть, выпить вина, покурить. В ее заботах никогда не чувствовалось: "Я делаю это для тебя, но ты должен был бы делать это для меня", - что часто таится в заботах жен и любовниц. Ванда напоминала преданную рабыню, которая так полюбила свои цепи, что не ощущает их тяжести. И Лоренс, которому чувство собственности было чуждо, испытывал за это еще большую нежность и привязанность к ней. Он решил было не говорить ей о новой опасности, навстречу которой толкала его совесть. Но поступки Лоренса всегда противоречили принятым решениям, и у него вскоре вырвалось: "Они арестовали одного человека".