Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 1 - [3]

— А как ты узнала?

— Да вот так и узнала. Мать всегда все узнает о своих детях.

— Плохо, конечно, мы тогда сделали, — признался Саша.

— Но меня постоянно беспокоит мысль, — продолжала я, — как ты мог сговориться на такое дело, как мог не устоять против этого? Вот уж никак не ожидала, что мой сын не сможет устоять против чего-то плохого. Значит, тебя можно сговорить вообще на любой плохой поступок?

— Ну, уж нет.

— А что? И сговорят. Как тут. А твой друг Меньшиков. Ну и друг! Сбегать, так вместе сбегали, а как обратно стало надо возвращаться, так не поехал. И Саша не нужен стал. Даже и не подумал, как стыдно тебе будет появляться перед ребятами одному. Какой же он друг, если думал только о себе?

Я давно была недовольна дружбой Саши с Вовой, избалованным, довольно изнеженным и распущенным мальчиком, и тут постаралась воспользоваться случаем, чтобы отдалить сына от него.

— Нечего ему больше к нам ходить, раз он может сговорить тебя не на хорошее, а на плохое дело, а ты не можешь устоять перед этим плохим. Какие вы друзья?

Саша промолчал, но Вова после того случая у нас не появлялся, а Саша перестал с ним дружить и бывать у них.

В этом же году Сашу приняли в комсомол. Он показал мне комсомольский билет и бережно провел рукой по его корочке.

— Тебе не напомнили, когда принимали в комсомол, как ты сбежал из колхоза? — поинтересовалась я.

— Напомнили.

— И, наверное, тебе здорово попало за это?

— Нет, просто так только отечески пожурили, — шутливо ответил Саша.

И я подумала, что, пожалуй, совсем неплохо сделала, заставив сына испить горькую чащу за его поступок и о многом поразмыслить.

— Мама, идти или не идти мне в поход с ребятами? — спрашивает Толя. — Что-то не хочется. Я лучше бы рыбачить пошел.

— Ну, как это не идти, если все идут? Надо идти!

— В том-то и дело, что не все.

— Пусть не все. Есть, конечно, такие отщепенцы, которым наплевать на коллектив. Ты что, тоже хочешь быть таким? Надо идти. В походе ведь тоже можно рыбу ловить.

И Толя начинает собирать рюкзак.

Мальчики приезжают с копки картофеля домой.

— Все ездили из вашего класса? — спрашиваю я у Толи.

— У-у, много не ездило. Я, пожалуй, тоже в следующий раз не поеду.

— Ну, во-первых, не так-то уж много, наверное. Во всяком случае, большинство ездило. Так?

Сын утвердительно кивает головой.

— А во-вторых, разве это плохо, что вы помогли колхозу? Мы же колхозный хлеб едим, и почему не помочь, если можно? И совсем неплохо подышать воздухом колхозных полей. А простор там, какой! Красота!

В учёбе

Все наши дети учатся хорошо. Только Вове труднее даётся русский язык, а Толя не всегда ладит с физкультурой. Растет он крепким, здоровым мальчиком, но медлительным, сутуловатым и каким-то тяжелым.

Сыновья часто радуют нас своими оценками.

— Мама, я сегодня три пятёрки получил! — торжественно возвещает Вова с сияющим лицом, едва перешагнув порог.

— Ну? Вот молодец! — от души радуюсь я. — По каким предметам?

— По математике, английскому и русскому, мама.

— Даже по русскому? Ну, совсем молодец.

Часто бывает так, что мы с мужем бываем оба дома, но о своих оценках мальчики, как правило, говорят мне.

Мы сидим за обеденным столом, из школы возвращается Толя и прямо с порога торопиться сообщить:

— Мама, я сегодня получил пятёрку по арифметике.

Толя сдержан, говорит солидно, но по всему его лицу, по интонации его голоса я вижу, как он доволен своей оценкой.

Толя обращается ко мне, хотя рядом со мной сидит и отец, и я чувствую, как это его задевает. Тут же за столом сидит и Вова, уже успевший раньше вернуться из школы.

— Молодец, сынок! Мы гордимся вами, мальчики, — обращаюсь я к обоим сыновьям. — Хорошо бы вот так всю жизнь вами гордиться. Правда, отец? — обращаюсь я к Петру, стараясь сгладить в нем неприятный осадок Толиного обращения.

— Конечно, — спокойно говорит отец.

— Мама, а что бы ты сделала, если бы я получил двойку? — спрашивает Вова.

— Стукнула бы, да?

— Ну, зачем «стукнула»? но уж что-нибудь бы да сделала.

— Бить детей нельзя. Они от этого глупеют, — назидательно, подражая кому-то, говорит Вова.

Мы с мужем оба смеёмся.

— Где это ты такое слышал?

— По радио в лекции для родителей говорили.

Сколько этих лекций для родителей выслушали дети! И, пожалуй, больше из них запоминают не родители, а они. Мы слишком часто стали напоминать о родительском долге, вынуждены напоминать, потому что появилось изрядное количество родителей, забывших его, и очень редко говорили о долге детей перед родителями. Не потому ли так часто стали встречаться старички, лишенные внимания своих детей, в неизбежной тоске по ним доживающие свой век?

Не всё гладко проходит и в учёбе. Нет-нет, да и сообщит то один, то другой сын виноватым, тихим голосом о полученной двойке. Хоть и знают дети, что я не жалую их за такую оценку, но сообщают о ней сами, потому что знают, что за скрытый проступок последует большие наказание.

Как-то я собралась в длительную поездку.

— Мама, ты долго проездишь? — спросил Толя.

— Да дней десять, думаю, пробуду.

— Вот хорошо-то! — не скрывал своей радости Вова.

— А чего хорошего? — спрашиваю я, немного задетая за живое.

— Можно делать чего угодно, можно идти, куда захочу, без спроса, можно даже двойки получать.