Из пыли времен - [16]

— Эйнар не поддержал Мангерет! Мы рассчитывали, что у него не останется выхода, что другие короли Равнины вынудят его! Но этого не случилось!

В центре светлого зала, за столом из золотого дуба, резные ноги которого раскинулись под массивной столешницей, словно лапы гигантского хищника, собрались пятеро. Четверо по бокам, по двое, и один во главе, на кресле с высокой спинкой, что больше походило на трон. И хотя зал своим убранством больше напоминал храм, доспехи мужчин недвусмысленно выдавали в них воинов.

— И чего мы добились?! Неудачное нападение на Эрминхайд… Мы должны были посеять раздор, развязать войну! А что в итоге?! Один мертвый эрфинг Смертных!

Говоривший все это воин, что сидел последним слева, озирался на лица собравшихся, ища поддержки. Его глаза пылали страстью и нетерпением — в порыве монолога он оперся на стол локтями, дабы придать словам вес. Молодое лицо раскраснелось, ноздри жадно загребали воздух.

Воин во главе стола восседал, прикрыв глаза и расслабленно откинувшись на спинку. Руки покоились на подлокотниках, а пальцы слегка поглаживали отполированное дерево. Иссиня-черные волосы растрепанными волнами струились по плечам, стальной нагрудник с золотым узором на широкой груди равномерно вздымался, в такт дыханию. И на каждом вдохе льняная рубаха и кольчуга натягивались на плечах и предплечьях, очерчивая мышцы, могучие и гладкие, как валуны на западном берегу Энсейской бухты.

— Для чего ты все это рассказал? — не открывая глаз, произнес мужчина, короткая борода «косичкой» дернулась, «стрельнув» серебряными искрами на перехватывающей ее ленте.

Он не повысил голоса, но голос ударил в белоснежные стены, словно раскат грома. Глаза распахнулись, и воин, что смел так дерзко разговаривать, побледнел. Между лопатками побежал холодок, кольнуло в груди — он увидел бушующее пламя, что яростно рвется из глубоководной синевы. Остальные, хоть и без того опирались на спинки, и вовсе вжались в них, стремясь выйти из поля зрения обжигающе холодных глаз.

— Ты хочешь сказать, что я ошибся? Что был не прав? — мужчина подался вперед, локти легли на дубовую столешницу, и та протяжно застонала. Лапы, поддерживающие ее, дрогнули под тяжестью. Мужчина взревел: — Ты говоришь, что я допустил глупость?!

Последняя фраза разнеслась, словно волна штормового прибоя, безжалостно бьющая в отвесные прибрежные скалы. Грянула с такой силой, что, на мгновение показалось, сам свет колыхнулся, будто пламя свечи на ветру; дрогнули каменные своды, звякнули кубки на столе, задребезжало стекло витражей, затрепетало золотое солнце на тяжелых гербовых знаменах…

Или не показалось?..

Эхо раскатилось по залу.

Молодой воин потерянно хлопал глазами, в ушах звенело, сердце рвалось из груди. Горло сдавило незримой рукой. Такой холодной и липкой, что мороз разлился по всему телу, заползая в легкие, в желудок, и скребя изнутри. Воину казалось, он видит могучую руку Морета, руку самого Проклятого Бога, сотканную из дымки и тумана, протянутую к нему и стиснувшую горло кузнечными клещами. Пальцы сжимались на шее все сильнее, в глазах поплыло; воин чувствовал, как жизнь тонкими струйками сочится из него…

Все прошло внезапно, как и началось.

Застрявший ком продрал горло, с такой болью, что воин скривился. Обескровленное лицо осунулось, окоченевшие пальцы не слушались: не получалось ни сжать, ни пошевелить. Рубаха намокла и противно липла к спине, губы шевелились, но безмолвие сковало уста. Он выглядел так, словно вернулся из-за Серых Граней, из Ифре, Мира, где живым не место: бледно серый, с погасшими глазами.

Оставшиеся трое еле сдерживали дыхание. С повелителем лучше не спорить, когда он в гневе… С ним вообще лучше никогда не спорить!

— Конечно, все пошло не так, как задумывалось, — мужчина на троне нарушил молчание, — но цель достигнута, — голос звучал спокойно, глаза ухмылялись. — Мангерет — наш. Мы посеяли сомнение в их размеренной жизни, заставили пойти против своих. И теперь… Теперь все пойдет, как надо.

— А как же Дитя Солнца? — вкрадчиво обронил ближайший слева. — Вдруг…

— Не вдруг! — грубо перебил повелитель, и губы злобно оскалились. — Всему свое время! Дитя Солнца придет к нам. Все идет, как и должно.

Глава 3 7 Эон, 481 Виток, 13 День Осени

Только-только началась осень, но в горах Содетер зима никогда по-настоящему не отступала. Белые хлопья припорошили кроны деревьев, покрыли гладь Стеклянного озера, очертания которого еле угадывались на юго-востоке — вечно замерзшее, оно лишь летом являло миру водную гладь, и то ненадолго.

Угольно-серые стены возвышались перед юным принцем Летар. Такие же темные башни поднимались над зубчатым гребнем. Но даже вся крепость Атеом, казалась мелким камушком на фоне Южного Предела, что тянулся во весь горизонт на сотни тысяч шагов. Снежные пики растворялись в молочно-туманном небе, и высотой с ними могли потягаться лишь Призрачные горы.

Потоки свирепого ветра, гуляющего по склонам, виднелись даже отсюда — облака вихрились, снег срывался с невидимых вершин, и рои «белых мух», клубясь, обрушивались вниз. Южный Предел постоянно двигался, будто живой. Край Мира выглядел, как и подобает: величественно и устрашающе, но в то же время завораживающе прекрасно.