Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936 - [238]

Заседание совета министров 20 марта. Лаваль изложил нам сообщения, число которых не перестает возрастать с тех пор, как Гитлер вручил 16-го свой законопроект послу Франции. Лаваль предложил выступить с протестом и провести консультацию. Но Англия предприняла сепаратный маневр, согласившись послать в Берлин сэра Джона Саймона. Впрочем, Лаваль настаивал главным образом на кратком изложении фактов; он, по-видимому, в большом затруднении, и это не удивительно.

Фланден, с которым я имел встречу сегодня утром, высказался в пользу обращения к Лиге наций, согласно статье 11 ее Устава. Конечно, это не решающее средство, но все же лучшее или, во всяком случае, наименее плохое. Я изложил совету свои идеи, анализируя обстановку. Протест? Но такой человек, как Гитлер, посмеется над ним, он ответит на это меморандумом. Консультация трех держав – Франции, Англии и Италии? Но демарш Англии делает ее невозможной. С другой стороны, что могла бы гарантировать Италия? Обращение к Лиге наций целесообразно по следующим трем причинам: 1) по соображениям принципиального характера, ибо нельзя не вынести на обсуждение Совета Лиги наций такой вопрос, как расторжение Версальского договора; 2) это в наших интересах, ибо именно там у нас больше всего друзей и там мы встретимся с Советской Россией, оказывающей нам самую надежную и мужественную поддержку; 3) по соображениям долга, ибо мы не можем жертвовать свободой и правами других держав, особенно наших союзников. Марэн горячо поддержал меня. Лаваль присоединился к этой идее и получил согласие на поездку в Москву. Совет единогласно решил обратиться в Лигу наций.

Во второй половине дня состоялось заседание сената.

Вечером 20 марта на пленарном заседании Исполнительного комитета партии радикалов я четко определил занимаемую мною позицию, подчеркнул, что я со всей ответственностью принимаю это решение. Я зачитал составленное мною заявление, выразив предварительно чувство симпатии к моему дорогому и отважному другу Эльбелю, ставшему недавно жертвой политического нападения; он потерял один глаз, но терпеливо переносит это несчастье. Я напомнил о наших усилиях достигнуть соглашения с Германией и привел цифры, иллюстрирующие различные этапы ее перевооружения. Я резюмировал собранные мною документы, зачитал заявление Геринга об авиации, сослался на меры предосторожности, принятые англичанами, русскими и швейцарцами. «Я прошу тех, кто критикует нас слева, объяснить нам, почему и как они считают законным то, что Россия увеличила свою армию с конца 1934 года с 600 тысяч до 940 тысяч человек, а свои военные расходы (слушайте хорошенько эти цифры) с 1665 миллионов рублей, предусмотренных на 1934 год, до 6509 миллионов рублей – на 1935 год. И, как об этом заявил Тухачевский, она сможет удовлетвориться такой численностью армии только при одновременном увеличении снаряжения и развитии механизации.

Нам говорят: не хотите ли вы участвовать в гонке увеличения численности армии, которая окончится для вас неизбежным поражением? Ответ: нет, мы хотим совсем другого. Мы не стремимся к максимуму, а лишь отстаиваем минимум… Нам говорят – и это самый серьезный аргумент в глазах международной общественности, – Германия вооружается потому, что Франция не разоружилась. Говорить таким образом – это значит совершать вопиющую несправедливость. Шаг за шагом Франция осуществила переход от трехгодичного до двухгодичного срока военной службы, от двухгодичного до восемнадцатимесячного, от восемнадцатимесячного до одногодичного. В 1914 году она имела под ружьем 735 тысяч человек; сравните эту цифру с теми, которые я вам привел, – и вы увидите разницу… Я не верю, чтобы хоть один член ответственного за безопасность Франции правительства мог бы уклониться от принятия диктуемых интересами страны мер, имея дело с личностями, о которых по меньшей мере можно сказать, что они принимают внезапные решения».

После этого заявления Тиссье выступил со своими возражениями и критикой, которая, впрочем, была сдержанной и путаной. Зато в сенате Поль Бонкур и де Жувенель поддержали точку зрения правительства.

Гитлер заявил английскому послу, что численность вновь созданной германской армии составит приблизительно 500 тысяч человек.

В Лондоне «Таймс» критикует воззвание Франции, направленное Совету Лиги наций. Сэр Остин Чемберлен и четыре других депутата-консерватора направили в редакцию газеты свой протест, оправдывая в своем письме позицию нашей страны: «Аргументация, согласно которой Лига наций не может говорить о Германии, в то время как Германия имеет право оскорблять Лигу наций, поистине вызывает изумление. Согласно этой аргументации, Германия имеет все права, если не придерживаться юридической точки зрения, на создание самой мощной армии в Европе под бесспорным контролем режима, кичащегося своей революционностью и жестокостью. В то же время ни одна другая держава будто бы не имеет права обратить внимание Лиги наций на нелепость такого положения, при котором все страны в своей дальнейшей политике должны полагаться на слово Германии и, несмотря на ее недавние действия, не придавать никакого значения ее поступкам. Какой же смысл в коллективной безопасности, какой смысл в самом Уставе Лиги наций, если Совет Лиги не будет устанавливать на основе заключения Апелляционного суда факт явного нарушения договоров?» Письмо было подписано сэром Остином Чемберленом, Э. Гренселлом, Флоренсом Хорсбью, Никольсоном, У. Росс Тэйлором. Отвечая на это письмо, «Таймс» ограничилась заявлением, что ее передовая была неправильно понята, что она якобы имела целью не избавить Германию от осуждения за ее жест, а лишь высказать сомнение в практическом значении обращения в Лигу наций в момент, когда сэр Джон Саймон направляется в Берлин, чтобы попытаться, в частности, добиться возвращения Германии в Женеву.