Из поэзии 20-х годов - [13]

Шрифт
Интервал

Вдали, на краю —
Там будто не рожь,
А бегущее стадо.
И я, очарованный,
В поле стою,
И большего сердцу
Как будто не надо.
Как будто не надо,
Как будто все есть,
Чтоб сердцу живому
Вовек не отцвесть.
Ах, что за минута
Приходит ко мне!
Я весь наполняюсь
Сладчайшею дрожью,
Как самый счастливый
В Советской стране,
Богатый трудами,
Простором и рожью.
И так говорю
Под журчание птах:
«Не плохо глаза бы
Оставить в полях!»
Мне скажут:
«Наивная
Детская ложь».
Но ветер другое
Мне на ухо шепчет.
Волнуется, прядая,
Спелая рожь,
Дуй, ветер,
Дуй, милый, покрепче!
Погода такая,
И ветер такой,
И право, не знаю,
Что стало со мной.

1927

Отрывок

I
Красней, красней холодная рябина,
А с ней и ты, широколистый вяз,
А этот клен! Смотрю, не надивясь,
На желтый купол осени любимой.
В саду теперь
Растут одни цветы.
Где все березы,
Клены, вязы, ветлы?
И горя нет, что сыростью болотной
Несет с утра с туманной высоты.
Хоть лейся дождь —
В саду цветы все те же.
Они стоят, как гости дальних стран,
Лишь серый тон
Да вянущая свежесть
Нам выдают их дружеский обман.
Так хорошо,
Как будто день субботний
Идет селом, полями и рекой
И каждый час, простой и беззаботный,
Всем обещает праздник и покой.
II
А по селу
К дороге над рекою,
Скрипя, ползут тяжелые воза
На мельницу,
А утром на базар
С душистою и пухлою мукою.
Как я люблю
Средь озимей зеленых
В базарный день
Осенний след колес,
Когда везут в телегах подновленных
Плоды трудов: гречиху, рожь, овес.
Когда в полях пустынно и безмолвно
И только ветра слышен долгий вой.
Прозрачна даль.
Телеги, словно челны,
Качаются над зыбью полевой.
III
Еще милей домашние заботы.
Они легки, не гонят, как в страду.
Последние крестьянские работы
У памяти, как прежде, на виду.
Хлеб в закромах,
И в подполе картошка,
Капуста в кадках,
На зиму рассол.
Подновлено стекольщиком окошко,
Двор перекрыт,
В сенях исправлен пол.
В печной трубе
Пусть ветер воет волком —
Хозяин глух.
Чтоб было веселей,
То ладит он из хвороста кошелку,
То копылы готовит для саней.
И в ту же ночь под бабушкины сказки
Уж детям снятся резвые салазки.

1928

Петр Незнамов

Где-то под Ачинском

Сосна да пихта.
   Лес да лес,
да на опушке горсть домишек,
а поезд в гору
   лез да лез,
разгромыхав лесные тиши.
А поезд мерно —
   лязг да лязг —
все лез да лез, да резал кручи,
с тишайшим лесом поделясь
железной песней —
   самой лучшей.
Сосна да пихта.
   Шесть утра.
В красноармейском эшелоне
еще горнист не шел играть —
будить бойцов и эти лона.
Был эшелон, как эшелон:
семь сотен красной молодежи,
которой солнце бить челом
неслось небесным бездорожьем;
которой —
   след горячих дней
был по ноге,
   костюм — по росту,
и так же шел, суровый, к ней,
как горным высям чистый воздух;
которой —
   путь сиял таков,
что мерять пафос брали версты…
Был эшелон семьсот штыков:
семьсот штыков —
   одно упорство.
Сосна да пихта.
   Сонь да тишь,
да в этой тиши горсть домишек,
таких,
   что сразу не найти,
таких,
   что даже тиши тише.
И — вдруг горнист.
   И — вдруг рожок.
И — вдруг, как пламя на пожаре,
басок дневального обжог:
«Вставай,
   вставай,
      вставай, товарищ!»

Егор Нечаев

Свобода

После грозного ненастья,
   После скорби долгих лет,
Полный братского участья,
Неизведанного счастья,
   Засиял свободы свет,
Стихли ропот, голос стона,
   Гнев молчание хранит.
У поверженного трона
Драгоценная корона
   Смятым чепчиком лежит.
Потряслися тюрем своды,
   Двери сорваны с петлей,
Где поборники свободы
Выносили стойко годы
   Пытки диких палачей.
Льются радостные звуки.
   Не смолкая, там и тут.
Это дети слез и муки
   Беспрепятственно идут.
Всех зовет их светоч знанья
   С лаской матери родной;
Всюду праздник, ликованье.
Краше нет переживанья
   Дней свободы дорогой!

Великому вождю

Неисчислимый ряд веков
Над всей вселенной есть и было
Одно небесное светило —
Всех чудодейственней миров, —
Светило — Солнце. И его
Нет лучезарней ничего.
   Ему былинка и цветок,
   Поля, луга, дубравы, воды,
   Все птицы, звери и народы
   И даже крошка мотылек
   Везде и всюду, там и тут
   Хвалу немолчную поют.
Вторым же солнцем наших дней
Светило вспыхнуло иное,
То наше солнышко земное —
Привета матери родней,
И этим солнцем был Ильич —
Насилья беспощадный бич!
   Как богатырь седых времен,
   Чтоб сбросить цепи вековые,
   Сплотил он силы трудовые,
   И мир тлетворный — побежден.
   Вчерашний жалкий раб труда —
   Стал властелином навсегда.
Хвала ему — творцу свобод!
Хвала от края и до края.
Он будет жить, не умирая,
В сердцах у нас из рода в род,
Он — наша гордость, жизнь и свет.
Ему, как Солнцу, — равных нет.

1922

Гудок

В годы детства гуд призывный
На работу в ранний час
В простоте своей наивной
Проклинал я сотни раз.
Чуть светок, а он застонет,
Загудит, проснется мать,
На работу нас погонит:
«Чу! Гудок — пора вставать!»
Да пора, а встать нет мочи,
Спишь как мертвый иногда.
Гноем слепленные очи,
Слух отсутствует — беда.
Тяжела судьба малютки.
Непосильного труда,
Ведь часов по двадцать в сутки
Мы работали тогда.
На жаре, в чаду и пыли,
Проработав этот срок,
Полумертвыми мы были:
Шли домой, не чуя ног.
От работы ныли руки,
От побоев — голова;
Слух терзали шума звуки,
Брани едкие слова.
А за что? Свидетель небо,
Мы платили за гроши,
За кусок скорузлый хлеба,
Соком тела и души.
В полусне нам есть давали
И чумазым и в поту,

Еще от автора Михаил Дмитриевич Артамонов
Окраина

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Пушкинский некрополь

Знаменитый москвовед, некрополист, страстный почитатель Пушкина, профессор математики Михаил Дмитриевич Артамонов рассказывает о родственниках, друзьях и знакомых поэта, похороненных на шестнадцати старинных московских кладбищах. В одном только Донском монастыре можно встретить десятки надгробий пушкинской фамилии. Сам поэт часто бывал здесь – посещал могилы своих дедушки и бабушки (по отцовской линии), чтил память поэтов А. П. Сумарокова и М. М. Хераскова… На старом Донском кладбище нашли свой последний приют и его нежно любимая тетушка Анна Львовна, и дядюшка Василий Львович, на новом, впоследствии, упокоилась старшая дочь – Мария Гартунг…От легендарного директора знаменитого Пушкинского музея-заповедника на Псковщине Семена Степановича Гейченко читатель узнает малоизвестные факты об истории захоронения поэта и судьбе надгробия на его могиле у стен Святогорского монастыря.


Сонет рабочего

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Лирика 30-х годов

Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.


Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.


Стихи поэтов Республики Корея

В предлагаемой подборке стихов современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом внешним в пределах короткого стихотворения.


Орден куртуазных маньеристов

Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».