Из-под глыб (Сборник статей, Часть 1) - [16]

Эта точка зрения представляется нам в корне неверной. Прежде всего такая идеология, как социализм, способная вдохновлять грандиозные народные движения, создавать своих святых и мучеников, — не может быть основана на фальши, должна быть проникнута глубоким внутренним единством. Наоборот, история показывает много примеров того, как поразительно откровенно и в каком-то смысле честно подобные движения прокламируют свои цели. Если здесь имеет место обман, — то со стороны тех, кто этим движениям противостоит, причем самообман. Как часто стремятся уверить себя в подобной точке зрения: поверить, что наиболее крайние положения идеологии движения — это безответственная демагогия, фанатизм. А потом с недоумением обнаруживают, что казавшиеся неправдоподобными по своему радикализму действия являются выполнением программы, которая никогда не скрывалась, громогласно провозглашалась и излагалась во всем известных сочинениях! Заметим к тому же, что все основные положения социалистических учений можно найти в трудах таких «кабинетных» мыслителей, как Платон и Кампанелла, не связанных ни с какими народными движениями. Очевидно, у них эти принципы возникли в силу некоторой внутренней логики и единства социалистической идеологии, которую невозможно, следовательно, разорвать на две части и одну из них использовать для захвата власти, а потом выкинуть.

С другой стороны, можно легко понять, почему идеология социалистических учений шире практики социалистических государств, обгоняет ее. Мыслитель или организатор народного движения, — с одной стороны, и деятель социалистического государства, — с другой, даже основываясь на единой идеологии, вынуждены решать разные задачи, работать в разных средах. Создателю или проповеднику социалистического учения важно довести свою систему до крайних логических выводов: именно в таком виде его идеи будут наиболее доходчивы и заразительны. Находясь же во главе государства, приходится думать прежде всего о том, как удержать власть. Начинают действовать силы, заставляющие отклониться от прямолинейного следования идеологическим нормам, в противном случае грозя самому существованию социалистического государства. Ведь не случайно уже многие десятилетия с такой монотонностью повторяется одно и то же явление: как только социалистическое течение приходит к власти (или хотя бы к участию во власти), его менее счастливые собратья анафемствуют его, обвиняя в предательстве социалистического идеала; с тем чтобы вскоре самим подвергнуться тем же обвинениям, если и им улыбнется успех.

Но граница, отделяющая лозунги социалистических движений от практики социалистических государств, вовсе не проходит между экономическими принципами социализма и требованиями уничтожения семьи и брака. Ведь и те положения, которые относятся к экономике, к изменению производственных отношений, в различных социалистических государствах тоже осуществляются не одинаково радикально.

Драматической попыткой полного воплощения этих принципов была эпоха «военного коммунизма» в нашей стране. Тогда была поставлена цель построить все хозяйство России на прямом обмене товаров, свести на нет рынок и роль денег, ввести всеобщую трудовую повинность, в деревне — общественную обработку земли, торговлю сельскохозяйственными продуктами заменить их конфискацией и государственным распределением. Сам термин «военный коммунизм» вводит в заблуждение, наталкивая на мысль, что здесь мы имеем меры военного времени, вызванные лишь чрезвычайным положением во время гражданской войны. Но когда эта политика проводилась, такой термин к ней и не применяли: он был введен в употребление после гражданской войны, когда от политики «военного коммунизма» отказались, признав ее временной и вынужденной.

Как раз тогда, когда гражданская война была уже фактически выиграна и разрабатывались планы управления страной в условиях мирного времени, Троцкий от имени ЦК представил IX съезду партии программу «милитаризации» хозяйства. Крестьян и рабочих предлагалось поставить в положение мобилизованных солдат, сформировать из них «трудовые части, приближающиеся к военным частям», снабдить командирами. Каждый должен был чувствовать себя «солдатом труда, который не может собою свободно распоряжаться, если дан наряд перебросить его, он должен его выполнить; если он не выполнит — он будет дезертиром, которого — карают!»

В обоснование этих планов Троцкий развивает такую теорию: «Если принять за чистую монету старый буржуазный предрассудок или не старый буржуазный предрассудок, а старую буржуазную аксиому, которая стала предрассудком, о том, что принудительный труд не производителен, то это относится не только к трудармии, но и к трудовой повинности в целом, к основе нашего хозяйственного строительства, к социалистической организации вообще». Но оказывается, что «буржуазная аксиома» верна лишь в применении к феодальному и капиталистическому строю и не применима к строю социалистическому: «Мы говорим: это неправда, что принудительный труд при всяких обстоятельствах и при всяких условиях непроизводителен».