Из первых уст… - [53]
«Чайка» – гениальная, самая сильная чеховская работа, самая сокровенная, единственная, которая насыщена такими чувствами. В ней сосредоточено все самое главное: любовь, милосердие, творчество, наконец, смерть, даже репетиция смерти. Произведение замешено на собственных чувствах Чехова. На любви. На Чехова часто нападали, обвиняя его в том, что он никого не любил. Это неправда, конечно. Например, Бунин оставил воспоминания о Чехове, в которых пишет, что Чехов любил Лидию Авилову. Именно она, необыкновенной красоты женщина, известная в то время молодая писательница, поддержала Чехова после провала «Чайки» 17 октября 1896 года. Провал сильно подкосил Чехова. Он говорил потом: «Это не против моей “Чайки” было, это против меня». На него как будто зло мировое обрушилось, он даже премьерный показ «Чайки» не досмотрел до конца. Он все мог выдержать и все до этого выдерживал. Чехов после провала просто выбежал из театра, бродил по Петербургу той холодной темной ночью… То был не сияющий современный Петербург, а другой, темный, вспомните, как Достоевский Петербург XIX века описывал. Потом долго ждал пригородного поезда, чтобы быстрее уехать из города. Провал «Чайки» подорвал его здоровье.
Критики наперебой кричали: «Это не пьеса!» А Авилова сказала: «Все говорят, что это не пьеса, но посмотрите не пьесу, пьес мы видели так много!» Как мудро!
С Андреем Соколовым (Тригорин). Кадр из к/ф «Чайка»
Мы снимали в пяти километрах от Переславля-Залесского, в знаменитом чеховском Мелихове. Сам дом, вещи – все было воссоздано до пылиночки.
Мы с Анечкой два года приезжали туда к источнику святого Давида. К сожалению, сейчас в этих местах уже невозможно снимать. Мы не суетились, но работали достаточно быстро. Никто не верит, что в Мелихове всего за девятнадцать дней мы сняли вторую часть, с нее и хотели начинать, 1 сентября 2002 года нам дали деньги. А 1 октября мы уже снимали. Нам и спонсоры помогли. Кроме Валентины Ивановны Матвиенко и кроме Никиты Сергеевича Михалкова, друга юности, которые нас мощно поддержали, еще спонсорами выступали компания «Мирра-М» и руководитель компании «Велес Капитал» А. Гнедовский. И действительно, денег нам хватило. Летом мы тоже снимали уже первую часть. Успели костюмы сшить и все подготовить У нас был по-настоящему сплоченный коллектив. Мы с оператором Гришей Яблочниковым помнили принцип съемок Андрея Тарковского. И у нас, как и у него, на площадке каждый знает, чем заниматься, в чужое дело не лезет.
Вы представляете ужас служительниц музея, когда мы все вынесли из комнат, расставили мебель, купленную в антикварных магазинах, и даже… зажгли камин! Вообще-то, нужно было начать рассказ с того, что мы надстроили второй этаж – музей стал выглядеть настоящим дворянским домом. Одноэтажный домик Чехова смотрелся слишком уж скромно. Изнутри то же: изолированные небольшие комнаты, выходящие в коридор, гостиная метров двадцать. Оператору было нелегко работать в маленьких помещениях, но он справился с задачей блестяще. Одной из главных целей, стоявших передо мной как перед художником-постановщиком, было воссоздание достоверного быта, ощущения того, что здесь живут. Удочки в прихожей, побитый угол стола, смятая одежда… Поэзия детали… И поэзия природы. Если помните, в «Чайке» две части: первая – где герои полны надежды, вторая – где все идет к трагическому финалу. Первую решено было снимать весной, в импрессионистском духе. Вторую – осенью (в художественной манере, условно говоря, Сурикова). Чехов когда-то сделал в одной из стен дома три огромных окна, чтобы «впустить» внутрь природу (он особенно любил весну, тающий снег, капель). Мы использовали его находку и отсняли часть материала в этой комнате, распахнув окна. Вообще, при съемке первой части мы использовали язык художественных символов, обозначающих открытость и надежду (распахнутые двери, окна, открытая веранда). Снимая вторую часть (осень), мы закрыли шторы, заменили светлые обои на темные…
Валерий Архипов, художник-постановщик
Рабочий момент съемок. Фото А. Тягны-Рядно
С сыном Александром. Кадр из к/ф «Чайка»
Детали особенно важны! Еще до съемок мы собирались, разговаривали о пьесе, обсуждали каждую подробность, постепенно создавалась особая, очень творческая атмосфера.
Замечательно, что сами музейщики нам помогали создать в Мелихове чеховскую усадьбу даже с той надстройкой, которая была при авторе. Нам позволили (под наблюдением смотрителей музея, конечно) пользоваться подлинными экспонатами. И в фильме у нас и стол, и кресло – все это личные вещи Чехова! В Мелихове мы сняли вторую часть фильма. А в Переславле-Залесском снимали то самое колдовское озеро, на берегу которого Треплев делает свой гениальный спектакль. На том берегу озера мы и жили в период съемок – это было настоящим раем. Плещеево озеро выглядело по-настоящему колдовским. После первого показа фильма у нас журналисты спрашивали: «А как же у вас прямо в кадре погода поменялась: сначала было ясно, светило солнце, потом вдруг тучи, ветер…» А нам словно озеро помогало! И сам Чехов. Были и мистические моменты. Однажды посередине озера у нас чуть не утащило под воду водный велосипед. Оказалось, из-за двойного, особого рельефа дна. Человек, который на этом велосипеде сидел, побелел от страха, еле выбрался на берег. Нас предупреждали, что на середину плавать не нужно. Такое место!
