Из переписки Владимира Набокова и Эдмонда Уилсона - [59]
Очень хотим повидать вас обоих. Как-нибудь весной можем, когда будет тепло, приехать в Кембридж.
Вы бы видели Дмитрия! Великолепный парень с голосом Шаляпина.
Кончаю длинный очерк про английское и русское стихосложение (в основном в связи с ямбическим тетраметром).
Дружески жму (zhmu) руку. Мы оба шлем вам обоим сердечнейший привет.
В.
16 Фаррар-стрит
Кембридж, Масс.
29 февраля 1957
Дорогой Володя,
лежу с бронхитом и ларингитом уже почти две недели, поэтому я, скорее, dear drug, чем dear друг.[216] Поехал в Нью-Йорк на репетицию «Распутной молитвы», которую поставили в Нью-Йоркском университете, и там у меня случился рецидив. Как это характерно для англичан — принимать меры для запрещения английских книг во Франции! Абсурд! Ты не следишь за судебными процессами в Верховном суде, касающимися запрета на книги? Верховный суд только что принял решение о неконституционности одного из местных мичиганских законов против «неприличных» книг. Если к такому же выводу Верховный суд придет и на двух других процессах (один из них — нью-йоркский), я смогу переиздать «Округ Гекаты», а ты — опубликовать в Америке «Лолиту». Вот тебе очередной монархический курьез. Не устаю удивляться.
Всегда твой
ЭУ.
Мы провели очень приятный вечер с Романом и Дмитрием; Дмитрий, по-моему, отличный парень.
16 Фаррар-стрит
Кембридж, Масс.
17 марта 1957
Дорогой Володя,
появление «Пнина» немного взбодрило наше расстроенное семейство. С тех пор как мы сюда приехали, нас преследуют несчастья: последнее время все болеют, я опять потерял голос — не говоря о прочих невзгодах, из коих главная — смерть нашей старой собаки Бамби. «Пнин» поэтому явился как нельзя более кстати. Книга, по-моему, очень хороша, к тому же ты, наконец-то, установил связь с великим американским читателем. Думаю я так потому, что в рецензиях, которые попались мне на глаза, говорится одно и то же: никто не озадачен, все знают, как реагировать. По какому-то чудесному стечению обстоятельств, картинка на обложке также превосходна. В этом письме ты найдешь кое-какую правку и предложения. Имеются в книге и столь присущие «Даблдею» опечатки, но их меньше, чем обычно. Теперь, может статься, возникнет интерес и к «Лолите». Роман «Человек с огоньком»,>{273} еще одна книга из той же серии (ее мне прислали вместе с «Лолитой», и она показалась мне макулатурой), только что на законных основаниях вышел в Англии, и рецензенты пишут о нем с уважением. То, что английское правительство просит французов защитить английских туристов от дурных книг, а французы идут им навстречу — это, разумеется, полнейший бред. <…>
Привет Вере. Елена требует, чтобы я передал тебе, что «Пнин» ей ужасно нравится.
Всегда твой
ЭУ.
24 марта 1957
Дорогой Кролик,
с тупо-тусклым холодом в голове, хриплый, как лошадь,[217] я на днях, продираясь сквозь туман в горле, читал лекцию о «Мемуарах из мышиной норки» [ «Записках из подполья». — А. Л.] Достоевского, а потому всем сердцем тебе и твоей семье сочувствую. Не забывай о себе, друже (надеюсь, ты знаешь этот замечательный звательный падеж). <…>
Я с головой погрузился в своего «Онегина» и обязан закончить его в этом году. Наконец-то я нашел правильный способ переводить «Онегина». Этот — уже пятый или шестой вариант перевода. Теперь правлю и его, изгоняя все, что честность считает гладкописью, и привнося нескладность — первооснову голой истины.
Ропщу на стихии пространства и времени, что мешают нам видеться чаще.
Привет от Веры и от меня Елене и тебе.
Твой В.
Уэллфлит, Кейп-Код
Массачусетс
12 июня 1957
Володе:
1) Нигилист произносится так, как произношу его я — не «ниигилист»; посмотри любой словарь.
2) Только что изучал Рукою Пушкина. Во вступлении к первой части говорится о попытках Пушкина что-нибудь написать на шестнадцати языках, что подтверждается записными книжками, которые следуют далее. На страницах 28, 90, 99, 102, 506 и 597 ты найдешь переводы или цитаты из английских авторов, в том числе из таких поэтов, как Барри Корнуолл и Вордсворт, которых Пушкин едва ли мог читать по-французски. А на с. 90, 98–99 ты увидишь, что он переводит с английского слово в слово и иногда вписывает английские слова. В середине 99-й страницы он явно не знает, как быть с wins в четвертой строфе «К Ианте». Он вряд ли смог бы позаимствовать в «Евгении Онегине» кое-что из ритмики Байрона, если бы читал его только по-французски. Что до латыни и греческого, то здесь многое свидетельствует о том, что латынь Пушкин знал вполне пристойно: например (с. 103), он пишет стихи, навеянные отрывком из Ювенала. Французские слова, которые он иногда вписывает в эти отрывки, явно взяты не из шпаргалок, а из словарей. Мне кажется, что стихи Пушкина со всей очевидностью свидетельствуют о его знании латинской поэзии: у французов подобные стилистические ухищрения он бы позаимствовать не смог. Он достаточно овладел греческим, чтобы переиначить оду Сапфо и попытаться — опять же слово в слово — перевести начало «Одиссеи». Факсимиле на с. 61 еврейского алфавита, где Пушкин приравнивает
В 1955 году увидела свет «Лолита» — третий американский роман Владимира Набокова, создателя «Защиты ужина», «Отчаяния», «Приглашения на казнь» и «Дара». Вызвав скандал по обе стороны океана, эта книга вознесла автора на вершину литературного Олимпа и стала одним из самых известных и, без сомнения, самых великих произведений XX века. Сегодня, когда полемические страсти вокруг «Лолиты» уже давно улеглись, южно уверенно сказать, что это — книга о великой любви, преодолевшей болезнь, смерть и время, любви, разомкнутой в бесконечность, «любви с первого взгляда, с последнего взгляда, с извечного взгляда».В настоящем издании восстановлен фрагмент дневника Гумберта из третьей главы второй части романа, отсутствовавший во всех предыдущих русскоязычных изданиях «Лолиты».«Лолита» — моя особая любимица.
Гениальный шахматист Лужин живет в чудесном мире древней божественной игры, ее гармония и строгая логика пленили его. Жизнь удивительным образом останавливается на незаконченной партии, и Лужин предпочитает выпасть из игры в вечность…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Дар» (1938) – последний русский роман Владимира Набокова, который может быть по праву назван вершиной русскоязычного периода его творчества и одним из шедевров русской литературы ХХ века. Повествуя о творческом становлении молодого писателя-эмигранта Федора Годунова-Чердынцева, эта глубоко автобиографичная книга касается важнейших набоковских тем: судеб русской словесности, загадки истинного дара, идеи личного бессмертия, достижимого посредством воспоминаний, любви и искусства. В настоящем издании текст романа публикуется вместе с авторским предисловием к его позднейшему английскому переводу.
Роман, задуманный Набоковым еще до переезда в США (отрывки «Ultima Thule» и «Solus Rex» были написаны на русском языке в 1939 г.), строится как 999-строчная поэма с изобилующим литературными аллюзиями комментарием. Данная структура была подсказана Набокову работой над четырехтомным комментарием к переводу «Евгения Онегина» (возможный прототип — «Дунсиада» Александра Поупа).Согласно книге, комментрируемая поэма принадлежит известному американскому поэту, а комментарий самовольно добавлен его коллегой по университету.
Свою жизнь Владимир Набоков расскажет трижды: по-английски, по-русски и снова по-английски.Впервые англоязычные набоковские воспоминания «Conclusive Evidence» («Убедительное доказательство») вышли в 1951 г. в США. Через три года появился вольный авторский перевод на русский – «Другие берега». Непростой роман, охвативший период длиной в 40 лет, с самого начала XX века, мемуары и при этом мифологизация биографии… С появлением «Других берегов» Набоков решил переработать и первоначальный, английский, вариант.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
Живя в Мадриде, Рубен Давид Гонсалес Гальего пишет по-русски. И не только и не столько потому, что, внук видного испанского коммуниста, он провел детство в Советском Союзе. По его мнению, только «великий и могучий» может адекватно передать то, что творилось в детских домах для инвалидов СССР. Описанию этого ужаса и посвящен его блистательный литературный дебют — автобиографический роман в рассказах «Белое на черном», ставший сенсацией уже в журнальной публикации.Издатели завидуют тем, кто прочтет это впервые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Владимир и Вера Набоковы прожили вместе более пятидесяти лет – для литературного мира это удивительный пример счастливого брака. Они редко расставались надолго, и все же в семейном архиве сохранилось более трехсот писем Владимира Набокова к жене, с 1923 по 1975 год. Один из лучших прозаиков ХХ века, блистательный, ироничный Набоков предстает в этой книге как нежный и любящий муж. «…Мы с тобой совсем особенные; таких чудес, какие знаем мы, никто не знает, и никто так не любит, как мы», – написал Набоков в 1924 году.