Из Ниццы - [3]

— Позвольте… Но вѣдь у меня казенная служба. Я получаю хорошее жалованье… У меня есть имѣніе въ Смоленской губерніи, стало быть, вексель нашъ вполнѣ обезпеченъ.

— Что служба! Это выйдетъ скандалъ. Я этого терпѣть не могу. Нѣтъ, ваше превосходительство, полтора процента я теперь при перепискѣ не могу взять. Деньги дороже стоятъ, — твердо произнесъ Линдэйзенъ.

— Такъ сколько-же вы хотите? — спросилъ Изпанцевъ.

— Да по крайней мѣрѣ хоть ужъ три процента въ мѣсяцъ.

Изнанцевъ задумался и потомъ рѣшительно махнулъ рукой.

— Извольте. Я не сквалыжникъ и не капризенъ, — сказалъ онъ. — Три, такъ три процента. Давайте переписывать вексель. Вотъ бумага.

Онъ полѣзъ въ ящикъ письменнаго стола и вынулъ вексельную бумагу.

— Сто рублей въ уплату, разумѣется, сейчасъ отдадите, — напомнилъ ему Линдэйзенъ.

— Да, да… Вотъ вамъ…

Изнанцевъ досталъ бумажникъ, раскрылъ его, сталъ считать въ немъ деньги и къ ужасу своему увидалъ, что у него нѣтъ тамъ ста рублей. Въ бумажникѣ было съ небольшимъ девяносто. Онъ весь вспыхнулъ. «Что тутъ дѣлать? — мелькнуло у него въ головѣ. — Скандалъ, совсѣмъ скандалъ. Обѣщалъ сто рублей, а ста рублей нѣтъ. Да и во всемъ домѣ больше нѣтъ. У жены ни копѣйки. До тла проигралась за границей… Еле доѣхала. На службѣ рублей пятьдесятъ занять можно, но вѣдь этому жиду сейчасъ отдать надо. И дернула нелегкая меня обѣщать ему эту уплату. Впрочемъ безъ уплаты онъ, пожалуй, и вексель не согласился-бы переписать. Бѣда… прямо бѣда»…

Онъ былъ какъ на иголкахъ и соображалъ, что ему дѣлать, какъ выйти изъ неловкаго положенія.

«Надо будетъ занять у Захара… — явилась у него мысль. — Вѣдь только десять рублей… Десять рублей у него навѣрное есть. Онъ человѣкъ запасливый… трезвый… скопидомъ».

— Тутъ у меня нѣтъ ста рублей для уплаты вамъ… Сейчасъ я вамъ принесу… — сказалъ Изнанцевъ Линдэйзену, заперъ столъ, поднялся съ кресла и отправился искать своего лакея Захара.

Захара онъ засталъ въ людской заправляющимъ лампы и не безъ нѣкотораго трепета сказалъ ему:

— Не могу разсчитаться съ этимъ жидомъ. У меня все крупныя бумажки, а у него сдачи нѣтъ. Нѣтъ-ли у тебя десяти рублей, Захаръ? Дай мнѣ до вечера.

— Да вѣдь можно гдѣ-нибудь въ лавкѣ размѣнять, ваше превосходительство, — предложилъ Захаръ. — Давайте, я вамъ размѣняю.

— Ахъ, это все-таки долго. А мнѣ хотѣлось-бы поскорѣй этого жида спровадить. Дай мнѣ лучше ты десять рублей. Такъ скорѣе будетъ. Есть у тебя?

— А вотъ сейчасъ посмотрю, ваше превосходительство. Кажется, что наберу… Полтинника развѣ не хватитъ.

— Ну, давай хоть только девять рублей, даже восемь… — сказалъ Изнанцевъ.

Захаръ отеръ руки о передникъ и полѣзъ къ себѣ въ сундукъ, находившійся тутъ-же въ людской, подъ кроватью. Выдвинувъ его и открывъ, онъ сталъ отсчитывать деньги, прибавляя къ пятирублевому золотому серебряными рублями и мелочью.

— Девять рублей вамъ, ваше превосходительство, нашлось. Вотъ пожалуйте, — подалъ онъ деньги.

«Ну, слава Богу, что нашлось, а то вѣдь былъ-бы совсѣмъ скандалъ», — подумалъ Изнанцевъ и поспѣшно пошелъ къ себѣ въ кабинетъ.

— Вотъ вамъ сто рублей въ уплату, господинъ Линдэйзенъ, — сказалъ онъ еврею, вынимая ихъ изъ бумажника и тутъ-же сейчасъ сообразилъ, что на расходы ему остается всего три рубля. Сейчасъ я вамъ напишу вексель въ пятьсотъ рублей на три мѣсяца, и вы мнѣ смѣняете его на старый.

— Не въ пятьсотъ рублей долженъ быть написанъ вексель, а въ пятьсотъ сорокъ пять, — поправилъ его Линдэйзенъ. — Проценты-то вы и забыли

— Да, да… Пятьсотъ сорокъ пять…

Изнанцевъ принялся писать вексель.

III

Только что ушелъ еврей Линдэйзенъ съ векселемъ, какъ къ Изнанцеву въ кабинетъ его зашла супруга его Лариса Матвѣевна. Она была въ фланелевомъ капотѣ съ сильно напудреннымъ лицомъ, и отъ нея такъ и отдавало запахомъ туалетнаго уксуса.

— Ушелъ еврей-то? — спросила она мужа, хотя и видѣла, что еврея въ кабинетѣ нѣтъ. — Ну, какъ-же ты съ нимъ сдѣлался? Неужели заплатилъ?

— Какъ-же я могу заплатить, если у меня денегъ нѣтъ, — отвѣчалъ Изнанцевъ. — Вѣдь я тебѣ, помимо того, что далъ при отъѣздѣ денегъ, больше полутора тысячи рублей въ Ниццу переслалъ. Я переписалъ вексель и далъ ему въ уплату сто рублей. Послѣднія деньги отдалъ.

— Напрасно отдавалъ. Онъ могъ-бы подождать. И переписывалъ напрасно.

— Какъ-же это такъ напрасно? Не уладь я дѣло — онъ подалъ-бы ко взысканію. Вышли-бы непріятности.

— Ну, какъ онъ смѣетъ! Жидюга… Ты занимаешь такой постъ. Ты не мелкая сошка… Онъ долженъ за честь считать, что такіе люди… Ну, да все равно… Твое дѣло, — прибавила Лариса Матвѣевна, садясь. — А я зачѣмъ пришла? Давай мнѣ на расходы. Надо обѣдъ заказать.

— Душечка, я безъ копѣйки. Я ужъ и то занялъ у Захара девять рублей, чтобы уплатить сто рублей этому еврею! — воскликнулъ Изнанцевъ. — Своихъ у меня не хватило.

Лариса Матвѣевна сдѣлала удивленное лицо.

— Однако, какъ-же быть-то? — сказала она. — Вѣдь безъ обѣда нельзя… А у меня всего двугривенный.

— Нельзя-ли какъ-нибудь распорядиться, чтобы въ долгъ взяли? Вернувшись со службы, я привезу рублей пятьдесятъ и половину могу тебѣ дать.

— Какъ пятьдесятъ? Какъ половину? Это, значитъ, мнѣ двадцать пять? Да развѣ я могу быть безъ денегъ? Я завтра-же должна Лидочкѣ корсетъ купить. У ней корсетъ настолько плохъ, что даже бланжетка выпала. Наконецъ, сапоги… А обѣдъ? А мелкіе расходы? Завтра мы отдохнемъ, а послѣзавтра должны начать дѣлать визиты… Нужна карета. Да мало-ли что!