Из недавнего прошлого - [2]

Кто-то предупредительно берет портфель, двое под руку: извозчик пожалуйте !

- Поезжай, сообщи ротмистру!

- А вы куда?

- Известно куда - в старокиевский. Поехали в старокиевский участок - ему же {10} бысть жандармским управлением. По дороге начинаю щупать почву.

- Вы чего, собственно говоря, меня арестовали?

- Да так, приказано было.

- Ну, смотрите, как бы в ответе не были: чего-то тут напутали!

- Все может быть! Да только, как нам приказано, так и делаем.

- Да вы-то меня знаете?

- Почем мы знаем? Говорили - приедет кто-то, ну вот и приехали, а там разберут.

Да, уж, пожалуй, что разберут, думаешь про себя, представляя себе картину "разбора".

Едем. Публика подозрительно оглядывается: что, мол, за странная компания? Все по обыкновенному: вывески, лавки, парочки направляются в сады. Странное дело: все время, в течение слишком двух лет старался представить себе момент ареста. Как это будет? Что будешь чувствовать в момент, когда, вот был человек и не стало человека? И все казалось, что чувства будут в этот момент какие-то особенные, какие-то никогда небывалые.

А, между тем, самое будничное настроение. Как ни в чем не бывало!

{11} Только все думаешь: вот он конец-то, как пришел! Как просто!

Глядишь по сторонам: нельзя ли ? Оказывается никак нельзя. Приехали. Старокиевский участок! Привет тебе, "приют знакомый"! В дежурной околодочный. Кругом тихо и пустынно, как в голове министра. Шпики о чем-то пошептались с околодком.

Начинается обычный опрос: кто, как?

- Паспорт?

- Извольте !

Начинается обыск. Из бокового кармана выуживается браунинг. Околодок несколько оживляется.

- Имеете разрешение?

- Нет.

- Ну, знаете, плохо будет !

- В самом деле? Разве уж так строго!

- Нынче очень cтpoгo! Помилуйте: особенно браунинг! Без штрафа не отделаетесь!

- Вот оказия-то! А может как-нибудь и пройдет?

- Вот, посидите там, подождите: начальник охраны скоро явится.

Очевидно, не имеют никакого представления обо мне. Сижу. Нельзя ли?... Нельзя! Шпики, не зная, куда деться, расположились у дверей.

{12} Проходить минут двадцать. Вдруг с шумом открывается дверь, вваливается господин в штатском. Сразу видно - переодетый жандарм. Подлетает вплотную:

- Ваша фамилия?

- Если вы меня арестовали, то вы, очевидно, знаете, кто я?

- Ну, чего там? Сказали бы сразу, без излишней канители!

Не знаю уж, развязный ли его тон или просто много досады накопилось, но незаметно даже для себя, как гаркну: "Вы, сударь, очевидно в кабаке воспитывались! Прошу таким тоном со мной не разговаривать!"

Охранник сделал шаг назад, пристально уставился на меня, да как рявкнет: "Жандармов! Городовых! Охрану к дверям! Вы головой отвечаете мне за этого человека!" бросился он вдруг к совершенно растерявшемуся околодку и, как бешеный, заметался по комнате.

Вот уж именно: ногой топну - из под земли вырастут легионы! В один миг не успел даже оглянуться - вся дежурная битком набилась жандармами, городовыми, - кто в расстегнутом мундире, кто в блузе, на ходу напяливая шашку - все с удивлением оглядываются кругом: по какому, мол, поводу шум, {13} а драки нет? Беготня по лестнице вверх и вниз, беспрерывно звенит телефон .... Пошло!...

Так как я все хотел допытаться, что, собственно, послужило поводом к аресту, то раньше всего внес протест против незаконного задержания агентами охраны совершенно неизвестного им человека.

- Да ведь вы такой-то! Мы то, ведь, знаем! Почему бы вам не назвать себя?

- Объясните мне раньше, почему меня ваши агенты арестовали, а потом уж будем с вами разговаривать.

Так ничего друг от друга не добились.

Часам к 11-ти отвели в камеру. Ключ взял себе ротмистр, к дверям приставили жандармов, бессменно стоявших у "фортки".

Ночь на первом, новоселье прошла без инцидентов. Солома жесткая и колючая, клопы злющие . . . Впрочем, наконец, и клопы устали, и крамольник устал : в конце концов заснули.

Днем поставили жандармов в самую камеру. Один - хохол, уже пожилой, другой молодой.

Час-другой с ними не заговаривал. Когда они изрядно соскучились и скулы у них начали трещать от зевоты, затеял беседу.

- А как вы думаете, кому из нас лучше: {14} вам или мне? Я то, по крайней мире, знаю, за что сюда попал; ну, а вы за какие прегрешения?

- Служба ! Известное дело! - оглядываясь на двор, процеживает хохол.

- Ну, хорошо, служба! А подумали ли вы о том, какие такие мои провинности, что вам приказано глаз с меня не спускать?

- Чего думать? Наше дело, панич, маленькое: что начальство прикажет, то и делаем.

- Ну, не совсем уж так оно! Если бы вам приказали накормить, да напоить человека - пожалуй, тут раздумывать не о чем. А когда вас приставляют, чтобы не спускать глаз с человека, которого ваше начальство скоро поведет на виселицу, ужели вы даже не задумываетесь, за что его хотят повысить?

Жандармов передернуло. Подошли ближе, насторожились.

- Слушайте ! Вот вы только подумайте: знал же я, на что иду. Чего же бросил и дом, и родных, и состояние? Не сумасшедшие же мы? Стало быть, для чего-нибудь мы это делаем ? Чего же мы хотим? ...

С час поговорили. Как живой стоит и теперь предо мной этот старый жандарм с черными глазами, покрытыми влагой от душевного {15} волнения, охватившего его, когда с глазу на глаз по-человечески поговорил с "арестантом".