Из любви к искусству - [11]

– О, дьявол! – прорычал рассвирепевший майор, пытаясь рассмотреть уверенно приближавшихся к взломанным дверям музея людей сквозь плавающие перед глазами черно-зеленые пятна. – Как они пронюхали? Кто их, черт подери, сюда пустил?

– Кого? – спросил растерявшийся Перельман.

– Журналистов, вот кого! – с досадой ответил Круг-лов. – Свободную прессу, чтоб ей ни дна ни покрышки… Сейчас растреплют на весь город, сделают из мухи слона, да не просто слона, а с ярко выраженными политическими взглядами… Ей-богу, иногда я жалею, что мы живем не в полицейском государстве.

– Ну, вам жалеть об этом сам бог велел, – пошутил Перельман, но тут журналисты приблизились на расстояние удачного плевка, снова засверкала вспышка, и грудастая красавица, – не теряя времени, взяла в оборот Круглова, вычислив его так же уверенно и безошибочно, как если бы тот был в милицейской форме.

* * *

Старший оперуполномоченный уголовного розыска майор Круглов отделался от журналистов с огромным трудом. Для этого ему пришлось призвать на помощь все свое терпение, обаяние и умение работать с людьми, но этого оказалось мало, и тогда он бросил на растерзание гиенам пера несчастного Перельмана, испытывая при этом сильнейшие угрызения совести: учитель был ему симпатичен, а о методах, которыми пользовались охочие до сенсаций столичные щелкоперы, потроша угодивших к ним в лапы свидетелей, майор знал не понаслышке.

Собственно, как показалось майору, щелкопер здесь был только один, но зато экстра-класса. Невысокий чернявый тип в обтерханной матерчатой курточке, потертых джинсах, с кофром и с громоздким профессиональным фотоаппаратом был, конечно же, обычным фоторепортером. Второй мужчина, повыше ростом, пошире в плечах и одетый не в пример лучше, хотя и без особых претензий, все время молчал и смотрел по сторонам без видимого интереса, так что майор про себя решил считать его редакционным водителем. А щелкопером оказалась женщина, и теперь Круглов вспомнил, почему она показалась ему знакомой. Он действительно знал ее, это была Варвара Белкина, знаменитая своей феноменальной способностью вынюхивать скандалы и мастерским умением писать разгромные статьи, о которых потом неделями шумела вся Москва. Меньше всего на свете майор хотел бы стать героем одной из этих ее статей, и потому колебания его были совсем недолгими. Подставив вместо себя Перельмана, майор незаметно ускользнул и отправился по своим делам.

Для начала он разыскал завуча Валдаеву и попросил ее помочь разобраться в классных журналах. Валдаева к этому времени уже окончательно пришла в себя и, хотя все еще казалась неестественно бледной, перестала поминутно срываться то на крик, то в слезы. Похоже, это была настоящая профессионалка, закаленная многими годами работы с подростками и способная быстро примениться к любым, даже самым неблагоприятным, обстоятельствам. Кроме того, она была сногсшибательно красива даже в свои сорок пять лет, и, разговаривая с ней, майор нарочно старался смотреть мимо, чтобы не отвлекаться.

Работа с классными журналами была для нее привычным делом, и постепенно она совсем успокоилась, так что Круглову удалось получить ответы на интересующие его вопросы. Впрочем, все эти ответы были отрицательными. Ни о каких сатанистах в своей школе завуч Валдаева до сегодняшнего дня слыхом не слышала, учитель Перельман ни на какие угрозы со стороны учеников ей не жаловался («Он, оказывается, молодчина, – сказала по этому поводу Ольга Дмитриевна. – Признаться, я считала его такой же тряпкой, как и все остальные наши мужчины.., если их можно так назвать»), никакая антисемитская пропаганда и агитация у них в школе не ведется и никогда не велась – ни в каких формах и ни под каким соусом, уж она-то, Ольга Дмитриевна Валдаева, наверняка об этом знала бы, а если бы знала, то, можете не сомневаться, пресекла бы эту мерзость в самом зародыше… Так что причины сегодняшнего дикого происшествия были Ольге Дмитриевне абсолютно неизвестны, не говоря уже об участниках. Бритоголовые? Ну да, есть у нас и такие, но это же просто дань моде. В конце концов, это все-таки лучше, чем грязные патлы до плеч. По крайней мере, гигиеничнее… Нет, конечно, если милиция считает необходимым переговорить с этими учениками, завуч Валдаева ни в коем случае не станет чинить какие бы то ни было препятствия и даже готова оказать в этом деле посильную помощь, все-таки речь идет об убийстве… Но именно потому, что речь идет об убийстве, более того, о зверском убийстве, она, Ольга Дмитриевна Валдаева, не может не высказать по этому поводу своего личного мнения. Она уверена, что никто из учащихся школы не имеет к этому ни малейшего отношения. У нас, знаете ли, совсем не такой контингент… Покойный, между прочим, был не дурак выпить и вполне мог пригласить кого-нибудь из своих приятелей, а то и вовсе случайного знакомого, чтобы было с кем скоротать вечерок. А по пьяной лавочке, сами понимаете, может случиться все что угодно.

Голос Ольги Дмитриевны во время этой небольшой речи постепенно креп и наконец приобрел непререкаемый металлический тон, свойственный некоторым высшим чинам армии и министерства внутренних дел, а еще кадровым педагогам с большим стажем работы. Слушая этот голос, майор Круглов все время боролся с инстинктивным желанием отложить ручку, встать и вытянуться по стойке смирно. Даже бьющая в глаза красота Ольги Дмитриевны как-то неуловимо изменилась. Завуч буквально на глазах теряла индивидуальность и женскую привлекательность, превращаясь в гранитный монумент педагогической добродетели, и майор между делом понял, почему на правой руке Ольги Дмитриевны до сих пор нет обручального кольца. Впрочем, подумал он, вполне может оказаться, что кольца нет не до сих пор, а уже – было и сплыло, и удивляться тут нечему, потому что не родился еще мужик, способный выдержать такое. А если родился, то на бой не сгодился, – прямо по тексту известной сказки…