Из книги «Тайна стоимости Карла Маркса» (журнальный вариант) - [11]

А не повернуть ли интерпретацию рассматриваемых фактов противоположным образом, поменяв направление причинно-следственной связи? Не предположить ли, что самая необходимость писать «Капитал» вызывала в организме Маркса какие-то процессы, порождавшие болезненные явления? Нетрудно заметить определённую закономерность: в периоды его большой политической и организационной активности количество жалоб Маркса на нездоровье резко падает, в то время как в периоды организационно-делового затишья, когда можно (нужно!) заниматься теорией и писать «Капитал», интенсивность заболеваний и жалоб всегда резко возрастает. И если наш материал нельзя признать достаточным, чтобы констатировать прямую зависимость между болезнью и необходимостью писать «Капитал», то некая их связь, несомненно, налицо.

Судите сами. В отношении «карбункулов» ещё встречаются жалобы: январь 1868 — «как бы булавочные покалывания по всему телу» (32:12); апрель 1868 — сильный нарыв на руке [«лежал пластом» (32:52)]; декабрь 1868 — «маленькие прыщи, которые всё время появляются, но затем снова исчезают», и надежда избежать серьёзного обострения (32:182) — и т. п. Но былые катастрофы, как видно, больше не повторялись. Конечно, печень беспокоила почти всю жизнь, но регулярное курортное лечение привело к тому, что и она практически вылечилась. Об этом сообщает Энгельс в статье на смерть Маркса:

«Почти совершенно излечившись благодаря троекратному курсу лечения в Карлсбаде от застарелой болезни печени, Маркс страдал только хронической болезнью желудка и нервным переутомлением, выражавшимся в головных болях и особенно — в упорной бессоннице. Оба этих недуга в той или иной мере исчезали после посещения летом морских купаний или климатического курорта и возобновлялись в более острой форме только после нового года. Хроническая болезнь горла, кашель, также способствовали бессоннице, и хронический бронхит беспокоили, в общем, меньше. Но именно от них суждено было ему изнемочь» (19:356)

В последний год жизни Маркс заболел тяжёлым плевритом, от которого уже не смог оправиться и умер 14 марта 1883 г. (19:356).

Этим свидетельством можно завершить обзор истории болезни Карла Маркса. Если снять с последнего сообщения некий налёт драматизма (в дни траура простительный), становится понятно, что состояние здоровья Маркса в период 1867—1882 гг. (исключая год после смерти жены — последний год его жизни), сколь ни досаждали Марксу разного рода недомогания, едва ли может считаться серьёзной причиной, помешавшей закончить дело всей жизни.

Болезни ни при чём. Попытка оправдать ими незавершённость «Капитала» не выдерживает критического рассмотрения. Что физический недуг перед великой целью? Так (на примере Бюргерса) учит нас сам Карл Маркс. Марксистская агиография, взявшая на вооружение болезни основоположника, не замечает, что роль, им приписываемая, не вполне согласуется с величавым образом титана, преодолевающего судьбу. Разве лишь, если вспомнить мотив печени.

В объяснение загадочной незавершённости «Капитала» марксологам следовало бы поискать более убедительные причины. Признать, что болячки не имеют отношения к загадке «Капитала», было бы достойнее и мудрее, нежели рисовать на потеху всему миру карикатурный образ Прометея-с-геморроем.

Почему «Капитал» остался незавершённым?

Труд этот, Ваня, был страшно громаден, —

Не по плечу одному!

«Железная дорога»

Никаких внешних препятствий к завершению «Капитала» не было.

С конца 1860-х годов Марксу обеспечена пожизненная «пенсия» (кстати, сумма приличная). Обстановка дома — всё легче, вот уже обе старшие дочери пристроены (Женни, первенец, вышла замуж за Ш. Лонге в 1872 г.). Свобода от материальных забот. Свобода от семейных хлопот. Уход от непосредственной политической борьбы. Здоровье… ну, могло бы быть и получше, иногда подводит, а в общем (тьфу-тьфу!) — сносное.

Никто не преследует! Ничто не заставляет писать тайком и прятать рукописи. Издатель ждёт. Публика — тоже. На той самой родине, откуда ты был изгнан, можешь спокойно публиковать свои книги. Здесь же и рекламу создадут.

Бросай, наконец, грязные интриги, всю эту мышиную возню вокруг рабочего движения! Социал-демократы сами, у себя по домам, разберутся в своих ближайших целях и программах, в своей политике и тактике. Ты — генеральный стратег мировой социал-демократии, ты её главный идеолог и эксперт. Долой текучку! Запирайся в кабинете и твори!

Вот уже скончался Интернационал, а Марксу всего лишь 54 — возраст расцвета для учёного социальных наук, — да он и сам ещё не думает о смерти (оказалось, отпущено ещё десять лет жизни). Здоровье подводит? Сказывается прежнее перенапряжение? Старость грядёт? Так спеши же, тем более спеши с главным делом! Достраивай систему, доводи до конца капитальный труд!

Видимо, задача была столь огромной, замысел — столь грандиозным, что он оказался не по плечу одному человеку — даже такому гиганту мысли, как Карл Маркс. Не хватило пятнадцати лет — ну и что, если даже десять лет из них прошли в идеальной для творчества обстановке? Сколько ни трудись — короток век человеческий. Не хватило времени. Известно ведь, что и Энгельсу, издававшему остальные тома, тоже пришлось изрядно попотеть над завещанными ему Марксом материалами. И он тоже не успел издать четвёртый том. Значит, объективно это был труд для двух (или большего числа) гигантов. Размеры его определяются не только листажом (в данном случае огромным), но ещё более — глубиной и размахом мысли.