Из книг мудрецов. Проза Древнего Китая - [15]

3.      Учитель говорил:

Только высшая мудрость и предельная глупость неизменны.

4.      Учитель, приехав в Учэн, услыхал там звуки струн и песен. И сказал, рассмеявшись:

—      Если надо зарезать курицу — к чему бычий нож?

На что Цзыю ответил так:

—      Когда-то я слыхал слова Учителя: «если правитель воспитан, он любит людей; если народ воспитан, им легко управлять».

—      Ученики! — сказал Учитель,— Янь прав. А то, что я сейчас сказал,— только шутка.

12.      Учитель говорил:

—      На вид суров, а в душе робок — такой подобен мелкому человеку: ни дать ни взять — вор, пробравшийся через лазейку в чужой дом!

19.      Учитель сказал:

—      Я не хочу больше говорить.

—      Если Учитель не будет говорить,— возразил Цзыгун,— что же мы передадим другим?

—      А разве Небо говорит? — сказал Учитель.— Но четыре поры сменяют одна другую, и все живое рождается и растет. А разве Небо говорит?

21. Цзай Во сказал:

—      Трехлетний траур по родителям — срок слишком долгий. Если достойный муж три года не будет совершать обрядов — они непременно придут в расстройство. Если он три года не будет заниматься музыкой,— она непременно придет в упадок. Для того, чтобы кончился старый хлеб и народился новый, а деревья для добывания огня поочередно сменили друг друга, довольно и года.

—      Разве тебе уже приятно есть рис и одеваться в парчу? — спросил Учитель.

—      Приятно,— ответил Цзай Во.

—      Ну, если приятно, то так и поступай! Ведь когда достойный муж находится в трауре — даже вкусные яства ему не вкусны, музыка не радует слуха, а привычное жилье не кажется уютным. Потому он от всего и отказывается. Если же тебе все это приятно, то поступай как поступаешь!

Цзай Во удалился. А Учитель сказал так:

—      Юй лишен истинной человечности! Ведь родители нянчатся с ребенком целых три года — вот почему трехлетний траур по ним общепринят в Поднебесной. Неужели же Юй за три года младенчества так и не видел родительской ласки?!

23.      Цзылу спросил:

—      Ценит ли достойный муж отвагу?

—      Достойный муж,— ответил Учитель,— превыше всего почитает долг. Ибо достойный муж, наделенный отвагой, но лишенный чувства долга, способен впасть в мятеж. А мелкий человек, наделенный отвагой, но лишенный чувства долга, может дойти до разбоя.

25.      Учитель говорил:

—      Общаться трудно только с женщиной и с мелким человеком. Сблизишься с ними — станут развязными, удалишь от себя — возненавидят.

***

ИЗ ГЛАВЫ XVIII

2.      Когда Люся Хуэй был судебным инспектором, его трижды отрешали от должности. Кто-то сказал ему:

—      Разве вы не можете уехать в другое царство?

—      Если служить честно,— ответил Люся Хуэй,— то, куда бы я ни уехал, всюду будет то же самое. А если служить нечестно — стоит ли покидать родину?

***

ИЗ ГЛАВЫ XIX

3.      Ученики Цзыся спросили у Цзычжана, с кем следует дружиться.

—      А что говорил об этом Цзыся? — спросил Цзычжан.

—      Он говорил: со стоящими людьми дружите, с нестоящими — рвите отношения.

—      А вот мне,— сказал Цзычжан,— довелось слышать другое: достойный муж почитает выдающихся, но сходится и с заурядными, поощряет способных, но жалеет и бесталанных. И, если, положим, я очень умен, с кем я тогда не сумею поладить? А если, допустим, я глуп, так не я порву дружбу с другими, а другие — со мной!

9.      Цзыся говорил:

—      У достойного мужа — троякий образ: посмотришь на него издали — важен и величав; подойдешь поближе — мягок и добр; услышишь его речи — неукоснительно строг.

21.      Цзыгун говорил:

—      Промах достойного мужа подобен затмению солнца или луны: когда совершается — все его видят, когда исправляется — все благоговеют.

23.      Шусунь Ушу говорил при дворе сановникам:

—      Цзыгун мудрей Чжунни.

Цзыфу Цзинбо передал эти слова Цзыгуну. И Цзыгун сказал так:

—      Возьмем для сравнения стену, что окружает дом и двор. Моя стена — людям по плечо, и всякий может увидеть, хорош ли мой дом. А стена Учителя — высотой в несколько саженей, и тот, кто не нашел ворот, чтобы войти, не увидит ни величавости храма предков, ни разнообразия прочих строений. А таких, кто отыскал бы эти ворота, пока что немного. Так что слова достопочтенного господина можно понять.

24.      Шусунь Ушу бранил Чжунни.

—      Не делайте этого! — сказал Цзыгун.— Чжунни очернить невозможно. Мудрость других — это холмы и горы, их можно преодолеть. А Чжунни — как солнце и луна, через которые не переступишь! А если бы кто и пожелал отвергнуть солнце и луну — какая им от этого беда? Он только показал бы, что не умеет соразмерять силы.

***

ИЗ ГЛАВЫ XX

3.      Конфуций говорил:

—      Не уразумев велений судьбы, не станешь достойным мужем. Не усвоив приличий, не утвердишься. Не понимая слов, не узнаешь людей.

***

Из «МЭН-ЦЗЫ»

Эта книга названа по имени одного из последователей Конфуция, философа Мэн Кэ (или Мэн-цзы; ок. 372-289 гг. до н.э.), чьи высказывания собраны в ней скорее всего его учениками. Мэн-цзы родился на окраине того же царства Лу, где когда-то жил Конфуций, учился у его внука Цзы Сы и продолжал развивать его учение. Как и Конфуций, он немало странствовал по Поднебесной и точно так же ему лишь на короткий срок удалось найти практическое применение своим талантам на царской службе.