Из каморки - [22]

Блакита от ужаса потеряла дар речи.

— Я Рузвельт Флор, — как ни в чем не бывало представилась бледная красавица, отодвинула второй стул и села по другой конец стола. — Ну, же, крошка, угости меня чаем, — попросила она и улыбнулась.

Девочка, замешкавшись, взяла чайник, робко подошла к красавице и принялась наполнять ее чашку. Но рука невзначай дернулась, и на скатерти образовалось небольшое мокрое пятно. Блакита отступила назад, но Рузвельт Флор поймала ее за руку. — Не страшно, — успокоила она девочку и разжала холодную ладонь. — Садись, поболтаем. Давно у меня не было гостей, — жестом пригласила она девочку вернуться на место.

— Давно ты здесь? — спросила бледная красавица, пригубив горячий напиток.

— Мне кажется, несколько часов, — ответила Блакита.

— Смелая ты, — улыбнулась Рузвельт Флор.

Девочка опустила глаза. — Это вряд ли, — сказала она. — Меня сюда приволок Страх.

— Ах-ха-ха-ха, — засмеялась девушка. — Значит, он ошибся, — заверила она.

Блакита подняла со скатерти плюшку и откусила кусочек. Испуг начал отступать, и, сделав глоток чая, она поинтересовалась:

— Может, вы знаете, зачем я здесь? И где я вообще?

— Думаю, ты и так догадываешься, — ответила она.

— Я умерла? — спросила Блакита.

— Все дело в том, как посмотреть, — загадочно улыбнулась Рузвельт Флор и поставила чашку на блюдце.

— Но я же просто прыгнула в юбку — и оказалась здесь, — с непониманием сказала Блакита, теребя красную ленточку в волосах.

— Так все правильно, — заверила красавица. — Тебе сюда и надо было.

— Неужели это и есть Тайна? — спросила девочка.

Рузвельт Флор снова засмеялась, обнажив белые зубы и привстала, наклонившись над столом. — Тайна еще впереди, — ответила она и неожиданно предложила. — Расскажи мне о матери.

Блакита удивленно посмотрела в ее большие черные глаза. — Что рассказать? — уточнила она.

— Все, что считаешь важным, — сказала бледная красавица, присев на стул и взяв тонкими пальцами чашку. — Мне интересно.

— Хорошо, — ответила девочка. — Но взамен я тоже хочу услышать историю.

— Ах-ха-ха-ха, — снова захохотала Рузвельт Флор. — Хитрюга, — подмигнула она. — Так и быть, договорились.

— Даже не знаю, что рассказать хорошего, — призналась Блакита.

— А ты просто начни говорить, — попросила девушка.

— Попробую, — сказала маленькая гостья и вздохнула. — Моя мама уже старенькая. Она явила на свет 12 детей, я младшенькая. Всю жизнь она тяжело работает — встает раньше всех, ложится последней — пока не будут завершены все дела. Она всегда молчаливая, даже почти не ругает нас, разве что может отшлепать лозиной. Как-то я нашла в лесу дупло белки с бельчатами, заигралась с ними, поделилась собранными орехами и поздно вернулась домой — так мама избила меня кочергой, до синего тела. От обиды и непонимания я убежала в лес и хотела остаться там жить, но ночью было слишком холодно, поэтому мне пришлось вернуться домой. Мама не спала. Когда я вошла в дом, она молча закрыла за мной дверь и потушила свечу, — продолжала Блакита. — А еще моя мама одновременно теплая и холодная. Я не могу этого объяснить. Просто она никогда нас не обнимает — только когда мы еще не умели ходить и пили ее теплое молоко — тогда она нас убаюкивала, целовала в лоб и пела колыбельную про кота-воркота. А еще она почему-то сильно дергает за волосы, когда заплетает косички, до слез больно. А когда умер папа, она практически перестала разговаривать, — опустила глаза Блакита — А еще моя мама очень стыдливая — с ней нельзя поговорить, когда тебе плохо, но ведь иногда самой себя так сложно понять, и нужен совет. Она даже постыдилась подготовить меня к самому важному дню в моей жизни — и когда из меня полилась кровь, она назвала меня «грязной» и выгнала из дома на речку. Я думала, что умираю. Но старшая сестра нашла меня заплаканную и объяснила, что это только маленькая смерть, что во мне лишь умирает ребенок. И тогда, сидя в воде, я расплакалась еще сильнее. А сестра пошла к старейшине — и меня приговорили к посвящению в Тайну, — призналась Блакита и, задумавшись, подытожила. — Вот такая моя мама… Но она нас кормит, шьет нам рубахи и платья, учит быть трудолюбивыми. Она по-своему нас любит, даже если никогда не плачет.

— Как можно назвать такую прелесть грязной? — удивилась Рузвельт Флор и неожиданно предложила, — Хочешь, я буду твоей мамой? Я буду дарить тебе платья, расшитые драгоценностями, — сказала она и прикоснулась к своему наряду. — Мы сможем жить здесь вдвоем, и я буду тебя обнимать, поить чаем с плюшками, заплетать косы, и тебе никогда не придется взрослеть.

— Мама, она какая ни есть, но она Мама, — ответила девочка, опустив глаза. — Другая мне не нужна.

— Ах-ха-ха-ха, — снова засмеялась Рузвельт Флор. — Ничем тебя не подкупить. Даже детством.

— А зачем меня подкупать? — удивилась девочка. Красавица, ничего не ответив, улыбнулась. — А теперь история взамен, — попросила Блакита.

— Так и быть. Я свои обещания держу, — ответила девушка. — Но, знай, ты первая, кто об этом попросил.

— Ты тоже первая, кто поинтересовался моей жизнью, — призналась девочка. — Так расскажи, как ты оказались подвешенной? — смело спросила она, перейдя на «ты».