Из истории растительных династий - [48]

Рис. 41 Чекановския: б - листья чекановскии; в, г - двустворчатые капсулы с семенами (внешний вид и разрез)

Гаррис никогда не принимался за обобщения в планетарном масштабе. Может быть, это было связано с тем, что он, как никто другой, знал цену фактам, которые всем казались неоспоримыми. Работая над флорой, до этого считавшейся вполне прилично изученной, он всегда вскрывал массу ошибок и заблуждений, в основе которых лежала поверхностность и небрежность исследователей. Но Гаррис никогда не был только коллекционером фактов и строгим профессиональным ревизором. Ведь разгаданная природа доселе неизвестного или непонятного ископаемого растения - это не голый факт, а уже готовое обобщение и необходимый исходный материал для качественной реконструкции растительного царства геологического прошлого. Поэтому работы Гарриса - не картотека фактического материала, а незаменимые и надежнейшие справочные пособия. Последующие исследователи почти никогда не находили в них ошибок и непродуманных мест. За эти работы Королевское общество избрало Т. М. Гарриса своим членом.

Неисчерпаемые возможности

Мы уже видели, что при изучении ископаемых растений и при исследовании преступлений порой применяются одни и те же методы. Этим не исчерпывается сходство в работе палеоботаника и криминалиста. И тому, и другому приходится по незначительным уликам восстанавливать прошедшие события, внешний облик и манеру поведения действующих лиц, докапываться до причин явлений.

Современная палеоботаническая техника позволяет извлекать из каменного материала огромное количество информации. К сожалению, эти поистине неисчерпаемые возможности обычно используются далеко не полностью. Причем здесь дело не только в том, что палеоботаник не имеет для этого необходимых условий, но и в том, что он не всегда знает, как подступиться к такой работе. Иногда он формально и поверхностно обработает одну коллекцию и уже берется за следующую. Такое отношение к материалу можно сравнить с непродуманной эксплуатацией месторождения полезного ископаемого, когда с него только "снимаются сливки". После такой эксплуатации месторождение мало кого интересует, хотя в нем остались нетронутыми богатейшие залежи.

Еще не так давно этот подход был единственно возможным, так как в интересах геологической практики надо было хотя бы первично инвентаризовать основные ископаемые флоры. Но сейчас от таких исследований иногда получается больше вреда, чем пользы.

К счастью, среди палеоботаников время от времени находятся люди, которые на свой страх и риск берутся за переизучение такого материала. Именно так поступил Гаррис, когда он взялся за изучение юрской флоры Англии. В том же направлении работали и его ученики - Д. Тауыроу, С. М. Архангельский, У. Чалонер и другие.

В нашей стране также проводились детальные исследования с извлечением из материала всей возможной информации. В качестве примера возьмем раннемеловые растения Дальнего Востока. В течение последних десяти лет их изучает владивостокский палеоботаник В. А. Красилов. До него уже была сделана основная инвентаризационная работа. На долю Красилова выпала неблагодарная роль ревизора. Пришлось взять на вооружение современную палеоботаническую технику. Вот некоторые результаты этой работы: описано свыше 40 новых видов, у 12 видов оказались неверными названия, выявлено систематическое положение многих растений. Если учесть, что в нижнемеловых отложениях Приморья сейчас известно около 140 видов, проведенная Красиловым ревизия достаточно существенна. А ведь эта флора считалась хорошо изученной!

На листьях многих растений В. А. Красилов обнаружил плодовые тела различных грибов, которые наши палеоботаники вовсе не изучали. Нельзя сказать, чтобы их не видели. Просто не придавали значения каким-то темным пятнам на кутикуле. Между тем изучение остатков грибов значительно дополняет характеристику древних растительных сообществ, позволяет ввести в практику биостратиграфии новую группу растений.

Красилову удалось извлечь споры из спорангиев многих папоротников. О том, что палеоботаники извлекают рассеянные в породе споры и пыльцу, уже говорилось. Иногда это единственная возможность выяснить возраст горных пород. К каким родам или семействам относятся эти микроскопические остатки, обычно сказать трудно. Правда, иногда имеются некоторые броские признаки, по которым исследователи определяли систематическую принадлежность спор и пыльцы. Например, казалось, что вполне возможно распознать среди ископаемых спор представителей глейхениевых и схизейных папоротников. Такие споры описывались в составе соответствующих семейств, и им посвящались даже специальные монографии. И снова внешнее сходство подвело палеоботаников. Работы Красилова показали, что споры, которые считали принадлежащими к семейству глейхениевых, вполне могут принадлежать к четырем другим семействам. Столь же недоказанными оказались и определения по спорам родов других семейств.

Царство покрытосеменных

Середина мелового периода явилась в истории растительного мира переломным моментом. Если в нижнемеловых отложениях мы находим остатки обычных мезозойских растений - цикадовых, беннеттитовых, гинкго-вых, хвойных и папоротников, то в верхнемеловых породах картина совершенно другая. Почти повсеместно мы начинаем встречать многочисленные остатки покрытосеменных. С резкой сменой декораций мы уже сталкивались в предыдущих главах, но наступление века покрытосеменных произошло особенно неожиданно и во многом непонятно. Известный советский ботаник М. И. Голенкин считал, что в то время произошли космические явления, изменившие характер земной атмосферы и сделавшие ее более прозрачной. Бурному потоку световой энергии по-настоящему могли противостоять только покрытосеменные. Эта популярная в свое время гипотеза теперь уже оставлена палеоботаниками. Большинство палеоботаников приходит сейчас к убеждению, высказанному В. А. Вахрамеевым, что покрытосеменные первоначально появились на возвышенных и гористых пространствах. При возникновении обширных засушливых зон, приведших к вымиранию мезозойских влаголюбивых растений, покрытосеменные широко распространились по Земному шару. В этом смысле интересно, что наиболее примитивные из современных покрытосеменных (например, магнолиевые) сохранили доныне свою привязанность к горным местам.