Из глубины багряных туч - [17]
— Спасибо, — с чувством произнесла Женя, бережно принимая от Вани полный стакан вина.
А багряная заря в небесах над нами делалась все шире, наливалась карминно-палевым сиянием, и уже на траву, на пологий склон Турецкого вала, на далекий горб скифского кургана, на крыши наших палаток ложился могучий, туманный, розоватый отствет.
— Господи, какая красота, а!.. — прошептала Пружана. — Ребятки, помяните мое слово: сколько лет пройдет, а мы будем эту зарю помнить!..
Женя улыбнулась… Она отпила немного вина. Я смотрел, как она пьет вино. Она поставила стакан на землю возле матрасика и оглянулась на меня. Мне показалось, что у нее в глазах блестели слезы.
Не только я, не только чувствительная Пружана — наш добрейший, но неколебимо трезводуший Ваня, и тот поглядывал на Женю едва ли не с испугом… Антон, стушевавшийся и взволнованный никогда не слышанными непривычными, но первоклассными стихами, давно отсел в темь за кругом костра, и безмолвная его Тася где-то тулилась в темноте рядом с ним… Женя повелевала духами воздуха: вдруг стих ветер, и сделалось душно. И я увидел: на северо-востоке, над морем, висело черное облако, неизвестно откуда взявшееся на засыпанном звездами небе, и край его, облитый багрянцем восходящей луны, змеился молнией… Томительный, вяжущий дыхание аромат тимьяна усилился; степь, как живая, обступала нас все тесней: холмы, лесополоса, земля — все сдвинулось с места и, кружа, приближалось к нам…
…на дуэль!.. Ты подлюга, Литвин!.. от моего удара ты увернулся легко: сноровисто, чисто, по-боксерски молниеносно нырнул под мой кулак, и в следующий миг у меня что-то будто взорвалось в голове, и в глазах погасло; и моментально вслед за этим — разящий удар под ложечку, который лишил меня способности дыхания. Я упал — как потом выяснилось, врезавшись затылком в кирпичный цоколь…
— Это же подлость, не по-мужски, — кипятился Антон, — ты должен был предупредить, что у тебя первый разряд по боксу!
— С какой стати? Дуэль бы не состоялась. А так я получил удовольствие, мозгляку морду набил и указал ему его подлинное место. И вообще, я никому ничего не должен. Это вы все мне должны.
— Усыпить бы тебя, как бешеного пса! — не выдержал и вмешался в дискуссию добрейший наш Ваня.
Я вздрогнул: гром гитарного аккорда пронзил мне сердце, и высокий голос Жени, исполненный тоски и страха, разнесся над пустынной, раздвинувшейся под светом зари степью, предупреждая о близящейся беде:
Выпустив из рук гитару, Женя стиснула ладонями лицо и разрыдалась. Я, не помня себя и не стесняясь ребят, бросился к ней, обнял ее; плечи ее тряслись неудержимо.
— Ты что?! — выкрикнула она, обратив ко мне заплаканное, исказившееся от отчаянья лицо, и стряхнула мои руки с плеч…
Пружана ахнула и подбежала к ней, по дороге невзначай зацепив ногой чайник и опрокинув его, и вода вылилась в костер — извивистый клуб пара, как джинн, с шипением понесся в черное небо…
Следом за девчонками, скрывшимися в своей палатке, и Ваня с Антоном удалились, не докучая разговорами. Ваня оставил мне жбан с вином. Я воссел на моем надувном матрасике наедине с потухшим, источавшим последний горький дымок костром… Я посмотрел в озаренное небо. Никакого облака не было там, где минуту назад висела на небосводе его темная багряная масса, уже величественно-отрешенно сияли звезды… Смутный голос в темноте за спиной бормотал глухо и невнятно о каких-то «руинах души», и меня тянуло оглянуться на него, но я принудил себя не оглядываться.
Взошла наконец луна, которую так ждала романтичная наша Пружана. Огромный и словно набрякший кровью лиловый шар, источенный, как гнилой плод, огромными безобразно-бесформенными пятнами томительно-медленно взмыл из бездны и поплыл по небу.
Расступился мрак. Все преобразилось. Вокруг расстилался безмолвный багровый простор. Далеко справа теперь ясно виднелась пологая насыпь Турецкого вала, а у его подножия тускло отсвечивала гладь озера в обрамлении густых зарослей камыша. От озера уходила в степь и исчезала в мутной дали лесополоса. Скифский курган, под которым расположились наши палатки, казалось, дышал, как спящее исполинское животное: серые валуны на его склоне шевелились под зыбким светом луны, словно пытались выпростаться из земли и уползти на другую сторону, в тень…
Роман охватывает четвертьвековой (1990-2015) формат бытия репатрианта из России на святой обетованной земле и прослеживает тернистый путь его интеграции в израильское общество.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Какие бы великие или маленькие дела не планировал в своей жизни человек, какие бы свершения ни осуществлял под действием желаний или долгов, в конечном итоге он рано или поздно обнаруживает как легко и просто корректирует ВСЁ неумолимое ВРЕМЯ. Оно, как одно из основных понятий философии и физики, является мерой длительности существования всего живого на земле и неживого тоже. Его необратимое течение, только в одном направлении, из прошлого, через настоящее в будущее, бывает таким медленным, когда ты в ожидании каких-то событий, или наоборот стремительно текущим, когда твой день спрессован делами и каждая секунда на счету.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.