Из фронтовой лирики - [29]

Все камень да камень,

Холодный и голый…

— Мы тверже, чем камень,

Молчи!

1944

Карельский фронт

Всеволод Лобода Начало

Всеволод Лобода (род. в 1919 г.) погиб 18 октября 1944 г. в Латвии, в районе г. Добеле.

Лес раскололся тяжело,

Седой и хмурый.

Под каждым деревом жерло

Дышало бурей…

Стволам и людям горячо,

Но мы в азарте.

Кричим наводчикам:

«Еще,

Еще ударьте!..»

Дрожит оглохшая земля.

Какая сила

Ручьи, и рощи, и поля

Перемесила!

И вот к победе прямиком

За ротой рота

То по-пластунски,

           то бегóм

Пошла пехота.

13 сентября 1944 г.

Михаил Луконин Приду к тебе

Ты думаешь:

Принесу с собой

Усталое тело свое.

Сумею ли быть тогда с тобой

Целый день вдвоем?

Захочу рассказать о смертном дожде,

Как горела трава,

А ты —

    и ты жила в беде,

Тебе не нужны слова.

Про то, как чудом выжил, начну,

Как смерть меня обожгла.

А ты —

    ты в ночь роковую одну

Волгу переплыла.

Спеть попрошу,

          а ты сама

Забыла, как поют.

Потом

    меня

       сведет с ума

Непривычный уют:

Будешь к завтраку накрывать,

А я усядусь в углу,

Начнешь, как прежде,

         стелить кровать,

А я

  усну

    на полу.

Потом покоя тебя лишу,

Вырою щель у ворот,

Ночью,

    вздрогнув,

          тебя спрошу:

— Стой! Кто идет?!

Нет,

   не думай, что так приду.

В этой большой войне

Мы научились ломать беду,

Работать и жить вдвойне.

Не так вернемся мы!

              Если так,

То лучше не приходить.

Придем — работать,

            курить табак,

В комнате начадить.

Не за благодарностью я бегу —

Благодарить лечу.

Все, что хотел, я сказал врагу,

Теперь работать хочу.

Не за утешеньем —

            утешать

Переступлю порог.

То, что я сделал, к тебе спеша,

Не одолженье,

          а долг.

Друзей увидеть, в гостях побывать,

И трудно

     и жадно жить.

Работать — в кузницу,

            спать — в кровать.

Стихи про любовь сложить.

В этом зареве ветровом

Выбор был небольшой.

Но лучше прийти

          с пустым рукавом,

Чем с пустой душой.

1944

Михаил Львов Высота

М. Фомичеву

Комбату приказали в этот день

Взять высоту и к сопкам пристреляться.

Он может умереть на высоте,

Но раньше должен на нее подняться.

И высота была взята,

И знают уцелевшие солдаты —

У каждого есть в жизни высота,

Которую он должен взять когда-то.

А если по дороге мы умрем,

Своею смертью разрывая доты,

То пусть нас похоронят на высотах,

Которые мы все-таки берем.

1944

Александр Межиров Ладожский лед

Страшный путь!

          На тридцатой,

                последней версте

Ничего не сулит хорошего…

Под моими ногами

             устало

                хрустеть

Ледяное

     ломкое

         крошево.

Страшный путь!

          Ты в блокаду меня ведешь,

Только небо с тобой,

              над тобой

                   высóко.

И нет на тебе

         никаких одёж:

Гол

  как

   сокол.

Страшный путь!

        Ты на пятой своей версте

Потерял

      для меня конец,

И ветер устал

         над тобой свистеть.

И устал

    грохотать

          свинец…

Почему не проходит над Ладогой

мост?!

Нам подошвы

        невмочь

            ото льда

                отрывать.

Сумасшедшие мысли

             буравят мозг:

Почему на льду не растет трава?!

Самый страшный путь

             из моих путей!

На двадцатой версте

               как я мог идти!

Шли навстречу из города

                 сотни

                   детей…

Сотни детей!

       Замерзали в пути…

Одинокие дети

         на взорванном льду —

Эту теплую смерть

        распознать не могли они

                     сами, —

И смотрели на падающую звезду

Непонимающими глазами.

Мне в атаках не надобно слово

                   «вперед»,

Под каким бы нам

            ни бывать огнем —

У меня в зрачках

           черный

              ладожский

                    лед,

Ленинградские дети

              лежат

                на нем.

1944

Александр Ойслендер Высадка десанта

Шел головным торпедный катер, —

И берег, пушки наклоня,

Вдруг оживал, как дымный кратер

От извержения огня.

Но, зачерпнув воды с разлета,

Всю ночь, быть может, до утра,

Сквозь эти чертовы ворота

Врывались в бухту катерá.

И страшно было небосводу

Смотреть на то, как моряки,

Бросаясь в огненную воду,

Держали шаткие мостки,

Чтобы советская пехота

Сухою на берег сошла

И, выкорчевывая доты,

Дорогу верную нашла.

Как прежде, мины шелестели,

В глухом ущелье ветер выл —

И раненые не хотели

Эвакуироваться в тыл.

И даже мертвые, казалось,

Уже не сдали б ни за что

Ту пядь, что с кровью их смешалась

На отвоеванном плато!

1944

Сергей Орлов «Его зарыли в шар земной…»

Его зарыли в шар земной,

А был он лишь солдат,

Всего, друзья, солдат простой,

Без званий и наград.

Ему как мавзолей Земля —

На миллион веков,

И Млечные Пути пылят

Вокруг него с боков.

На рыжих скатах тучи спят,

Метелицы метут,

Грома тяжелые гремят,

Ветра разбег берут.

Давным-давно окончен бой…

Руками всех друзей

Положен парень в шар земной,

Как будто в мавзолей…

Июнь 1944

Николай Панченко Из дневника солдата

Я в коммунизм вхожу

не как в гостиную:

открыл,

     вошел,

представился, — не так!

Ты, будущий,

взволнованность прости мою:

я шел к тебе сквозь крошево атак,

сквозь хлябь болот,

путей разбитых месиво,

сквозь свет ночей,

сквозь дни в сплошном бреду.

И если мне

       порой

          бывает весело,

то только оттого,

что я — иду.

1944

Александр Прокофьев Яблоня на минном поле

Она в цвету. Она вросла в суглинок

И ветками касается земли.