Из Египта. Мемуары - [45]

– Не сегодня, – отказался отец.

– Я пойду с тобой, – сказала мать.

Ее согласие обрадовало деда, которому в противном случае пришлось бы идти одному.

Стояло типичное александрийское осеннее утро. Можно было даже сходить на пляж. Отец предложил прогуляться по городу; было еще слишком рано, чтобы заглянуть куда-нибудь в кафе на чашку кофе.

А потом его, видимо, осенило.

– Идем, – велел он. Мы, прибавляя шаг, направились по бульвару прочь, несколько раз свернули и в конце концов очутились у антикварной лавки на рю Шариф. Отец заглянул внутрь, замялся, но потом все же толкнул большую стеклянную дверь. Зазвенели колокольчики, и мы вошли в магазин, битком набитый вещами точь-в-точь из прабабкиной квартиры. Две продавщицы раскладывали в витрине бархатные подушечки с монетами.

– Я могу вам помочь? – спросила одна из женщин.

– Даже не знаю, – растерялся отец.

Женщина, которой на вид было не больше тридцати, смутилась. Отец занервничал.

– Если честно, – начал он, уставившись в окно, – я пришел, потому что вы были знакомы с моим отцом, и я знаю, что он рассказывал вам о моем сыне, вот и решил, вдруг вы захотите увидеть моего сына.

– Я была знакома с вашим отцом? Не думаю, – женщина вскинула брови, голос ее надменно зазвенел. Но не успел я опомниться, как она вдруг покраснела, и взгляд ее затуманили слезы. – Ну конечно, – продавщица наконец положила черную подушечку, которую держала с тех пор, как мы вошли в лавку. – Ну конечно, – повторила она, осела на антикварный стул и бессильно опустила руки на колени. – Так это ваш мальчик. Дайте-ка я на него взгляну, – она подалась ко мне. – До чего похож на него! – И, повернувшись к отцу, добавила: – Рада с вами познакомиться. Вы даже не представляете, как я счастлива, что вы к нам зашли.

– Вот и я подумал – возможно, вам будет приятно. Он не раз говорил, что вы хотели бы познакомиться с его внуком, а у нас сегодня как раз выдалось свободное утро, и я решил: почему бы нет, ну мы и пришли.

– Какое совпадение: я только вчера вспоминала вашего отца, – так же смущенно продолжала продавщица, коснувшись пальцем моей руки. – Постойте, я позову брата. Диего! Диего! – крикнула она. – Иди сюда, посмотри, кто к нам пришел.

Из задней комнаты появился мужчина, чуть моложе нашей собеседницы.

– Чего? – спросил он.

– Не чевокай, а лучше посмотри внимательно, – упрекнула сестра.

Мужчина буравил нас двоих взглядом.

– Извини, но я не понимаю.

– Да это же его внук.

– Какой еще внук? – раздраженно воскликнул он.

– Ты передавал для него костяные шары, а теперь не узнаешь?

– Бог ты мой! – Мужчина прикрыл рот ладонью. – Он действительно несколько раз упоминал о мальчике, но кто бы мог подумать…

Мужчина спросил у меня, умею ли я играть в бильярд. Я покачал головой. Тогда он спросил, не потерял ли я шары, которые он давал деду для меня. Да, они у меня в комнате, ответил я. Какого цвета? Я ответил, какого они были цвета.

– Ваш отец был такой человек! Да вы и сами наверняка знаете, – произнес мужчина и, помолчав, добавил: – Хотя вряд ли. Отца разве так узнаешь. – И вдруг спросил, очевидно, под влиянием порыва: – Можно сделать ему подарок?

Папа, у которого никак не укладывалось в голове, что эти люди обожают его отца, хотя они даже не родственники, чувствовал себя все более неловко и напряженно, словно подозревал брата с сестрой в непорядочности или же в том, что, раз его отец так ловко их облапошил, заставив себя полюбить, значит, они просто кретины.

– Лучше не надо, – ответил он.

– О, ничего особенного, милый пустячок.

– Не стоит, правда.

– Видите ли, мосье, – пояснил Диего. – Это подарок не только вашему сыну, но и отцу. Ну пожалуйста.

Он выдвинул ящик старого коричневого комода, каждую ручку которого украшала львиная голова, и открыл шкатулочку: там лежала золотая булавка для галстука, обсыпанная круглой бирюзой.

– Это тебе, – сказала его сестра, протянула мне шкатулку и спросила у моего отца: – Можно я его поцелую?

– Ну конечно!

– Ваш отец был нашим близким другом.

Папа ничего не ответил, засмотревшись на антикварные часы, но женщина уверила его: он вовсе не обязан ничего покупать потому лишь, что они сделали нам подарок.

– Если еще окажетесь по соседству и будет свободное время, обязательно заглядывайте к нам, вот вместе с мальчиком.

Брат с сестрой проводили нас до дверей; мы распрощались. По дороге в кофейню на Корниш я цепко держал шкатулочку и отказался взять отца за руку, когда мы переходили через дорогу, испугавшись, что он попросит отдать ему подарок. Так и случилось.

– Пусть пока полежит у меня в кармане, – мягко пояснил отец, отобрав у меня шкатулочку. – И лучше никому об этом не рассказывай.

После чего с деланно-непринужденным видом устремил взгляд в ясное небо, задумался на мгновение и произнес:

– Надеюсь, нам дадут тот же столик.

IV. «Таффи аль-нур!»

Едва мы в тот вечер вышли из магазина пряжи, как мама сразу же почуяла неладное. Над запруженным народом автовокзалом на главной площади сгустился необычный мрак, по улицам беспокойно сновали прохожие, теснились на тротуарах в ожидании автобусов, которые прибывали непривычно переполненными и кренились под тяжестью висевших на дверях и друг на друге пассажиров. Вдруг погрузилось во мрак главное здание крупнейшего александрийского универсама «Энно», а следом и его правое крыло. Надо же, заметил кто-то, свет потушили даже в «Энно», и толпа всколыхнулась. Затем погасли огни собора Святой Екатерины.