Из бранных книг (рассказы) - [7]

Я прикинул, что если бы я сегодня не отдал машину, то она все равно обошлась бы мне дороже, чем та сумма, которую вымогал провожатый, и вынул из бумажника помятую бумажку. Старик сунул бумажку в карман вонючих, протертых на коленях штанов, долго шарил там (жест, по-моему, неприличный), достал оттуда какую-то штуковину, подышал на нее и в мой паспорт, не спрашивая меня больше ни о чем, поставил какую-то крупную кляксу, на которой я потом долго и безуспешно пытался прочесть буквы, повествующие, что провожатый повел меня в какое-то то ли общество, то ли еще во что-то, имеющее название абсолютно неразборчивое в первой части, а во второй: "возросших на свободе дерев".

- У тебя что здесь, дед, сумасшедший дом или княжество Монако с суверенной территорией? - спросил я его.

- Пойдемте, - мягко и на этот раз интеллигентно сказал старик. Но когда я посмотрел на него с удивлением еще раз, старика не было, а стоял передо мной средних лет человек с красивым лицом, в изящном костюме, с клинышкообразной черной бородкой, слегка грассирующий, элегантный. Окладистую бороду, поношенные штаны, рубаху с веревкой, парик с лысиной и мотоциклетную кепку он уже укладывал в вынутый из кармана же и расправленный пакет с надписью "Мальборо". И мы двинулись. Ибо сейчас я уже чувствовал себя в его власти.

Но чем ближе мы подходили к дому, тем тише становилось на улице, все реже попадались нам прохожие. Когда мы оказались в тени дома, которую наметила по контуру все еще сияющая луна, прохожие и вовсе исчезли. Рекламы как-то поблекли, а переступив границу тени, я услышал грубое и неожиданное:

- Стоять!

- Вы знаете, я, пожалуй, лучше пойду, - сказал я экс-старику.

- Теперь это невозможно, - галантно возразил он мне, - чтобы выйти отсюда, вам нужно снова заплатить пошлину и получить разрешение. И я охотно вам дам его, но только после того, как вы осмотрите наши достопримечательности. Видите ли, наш дом - это дом одноразового туризма. Все жители города один раз да побывали там. Я не припомню, чтобы кто-то побывал у нас дважды. Но и за насильственное ознакомление с достопримечательностями надо платить, - улыбнулся он. - Поэтому ничего не поделаешь.

- Но почему меня никто не предупредил, что здесь такое насилие? спросил я.

- Видите ли, - сказал незнакомец, - люди не любят расставаться с деньгами. Поэтому каждый, кто потерял их, обязательно пожелает того же и ближнему. Но для путешественника, а именно таковым вы мне представляетесь, то, что я вам покажу, все же небезынтересно.

Все это он говорил мне, пока мы стояли в тени, и я, оглянувшись, тоскливо смотрел на освещенную площадь, на противоположной стороне которой серебрился мой отель с уютной комнатой.

И вдруг кто-то снова явственно рявкнул у меня над ухом:

- Стоять!

И тут же я получил очень болезненный удар чего-то железного под подбородок. Я подумать не мог, что это "что-то железное" может быть оружием. В темноте я едва разглядел какого-то маленького человека с большим ружьем. Он долго чиркал кремниевой зажигалкой и, наконец, запалил крошечный огонек. Огонек все время гас на ветру. Наконец более или менее загорелся, запахло не то мазутом, не то керосином.

- Давайте ему ваши документы, - властно сказал провожатый.

Человек с ружьем долго изучал документы. Изучив их, он приблизил вонючий огонек к моему лицу, словно сверяя с моим паспортом, потом спросил: "Что несешь?" И, не дожидаясь ответа, стал облапывать меня, похлопывая по карманам.

Неприятная процедура заняла минут двадцать. Наконец человек с ружьем отстал.

- Свободен, - сказал он коротко скорее моему провожатому.

- Осторожно идите, - предупредил меня провожатый. - Дороги тут не больно хорошие.

Это, им сказанное, было лишним, потому что я и так уже почувствовал особенность местных дорог, провалившись в своих новых ботинках в какую-то скользкую дрянь, отчего в воздухе запахло навозной жижей.

3.

Глаза понемногу стали привыкать к темноте. Осторожно ступая, ведомый под руку моим спутником, я приближался к черному подъезду дома, который оказался не так черен, как все остальное здание. В нем мерцал крошечный огонек. Такой бывает в коптилках.

- Отчего у вас так темно? - спросил я.

- У нас темно? - удивился мой спутник. - Нет, батенька, мы просто экономим. Вы посмотрите на эту площадь. Ну куда это годится, столько горит всякого!

Я, конечно, улыбнулся на эти слова, но, к счастью, в темноте мою улыбку он не заметил.

- Ну-с, с чего вы предпочитаете начать осмотр? - спросил меня мой спутник.

- А ни с чего, завели, так показывайте что-нибудь. Надеюсь, в помещении чище, чем на улице, - добавил я сварливо.

- Там просто рай, - сказал мне мой спутник, полный радушия. - Но вам повезло, - добавил он, - повезло. Раньше мы нашим гостям никогда не показывали колдобин, обшарпанных стен. А вам покажем. Чтобы вы вовремя поостереглись. К тому же у нас теперь гласность.

Возле самого подъезда дома я увидел множество черных предметов, в темноте похожих на людей. Трудно, правда, было разглядеть, что это такое, поэтому я стал задавать вопросы.

- Это наш некрополь, - бодро доложил проводник. - Усыпальница, добавил он и еще добавил: - Это все памятники бывшим хозяевам этого дома. Всмотритесь в их лица... Только имейте в виду, что за нами наблюдают, добавил он вполголоса, - поэтому поклонитесь им всем. Можете ограничиться общим поклоном, но сделайте умильное лицо. И пойдемте в подъезд.