Из блокнота Николая Долгополова. От Франсуазы Саган до Абеля - [17]
Они дружили и после войны. Почему-то всегда начинали с одного и того же эпизода. Однажды, когда оказались где-то на окраине, вдруг прямо на них рванули в поверженном городе немецкие танки. Это, кажется, прорывались к нашим союзникам-американцам остатки дивизии СС. И журналисты дали деру. Роман Кармен все удивлялся, и тут я за каждое слово ручаюсь: «Ну, ты, высоченный, пусть и с больными ногами, через тот ров перемахнул. Но я, я-то как перепрыгнул?»
Русланова коней поила в Шпрее
Когда сейчас, в ХХI веке, я езжу в удобном и вежливом берлинском метро с неизменным «битте», то объявления о каждой остановке, приближающей к центру города, все равно звучат для меня победно, радостно, как когда-то в военных сводках, оглашаемых диктором Левитаном. Вот так, шаг за шагом, и пробивались наши к центру, освобождали, подавляли, занимали, добираясь до проклятого рейхстага.
Это отрывок из отцовской статьи: «…С машин спрыгивают казаки. Из автомобиля выходит женщина в русском народном костюме. И так она выделяется на фоне серых разбитых стен и массы солдатских гимнастерок. Рядом статный красавец-майор с боевыми орденами — Михаил Туганов, цирковой джигит, руководитель ансамбля донских казаков, с первых же дней войны в действующей армии. И здесь, среди колонн Рейхстага, происходит наша радостная встреча с этими моими друзьями. Повел их в Рейхстаг. Там еще тонкие струйки едкого дыма, трупы эсэсовцев, их солдаты в пробитых пулями гимнастерках. Сапог утопает в еще не остывшем пепле. А наши офицеры просят Лидию Андреевну (Русланову. — Н. Д.) спеть. А она где только за эти годы перед ними не выступала. Казачий ансамбль и певица расположились по краям обвалившегося купола. И запела Лидия Русланова любимую народом русскую песню “Степь да степь широкая”. Плакали воины 1-го Белорусского и 3-го Украинского фронтов. Потом по просьбе солдат “Сибирскую песню”, “Ай да Волга, матушка-река”, “По диким степям Забайкалья”… Донские казаки, хор подпевали. Подошли берлинцы. А закончила имевшей особый успех кавалерийской песней Константина Листова “Напою коня я в Шпрее”.
Вот так и закончилась та война».
Сохранились фотографии концерта: Русланова, рядом журналист Мих. Долгополов. Но в каком ужасном, на себя не похожем виде. Неизменный денди, аккуратист, всегда в отглаженном и в до блеска вычищенных мною ботинках, стоит на ступенях рейхстага в стоптанных и нечищеных пыльных сапогах. Отец сокрушался: «Такой праздник, а я сапоги не вычистил. Некогда было. Очень уж быстро шли».
В некоторых книгах читал, что пела Лидия Русланова у стен рейхстага 4-го и 5-го. Такое же число — 5 мая — и на фотографии в нашем альбоме. В некоторых воспоминаниях значится — 3 мая. Но счастье-то в том, что пела. И люди, зверски уставшие, некоторые яростью утрат охваченные, а кое-кто и о милосердии забывшие под звуки русских ее песен оттаяли.
В наше время прозвучит сентиментальщиной, но израненные, дом и близких потерявшие, кровь с рук не до конца смывшие плакали. Друг друга не стеснялись. Руслановские песни были очищением. Давали надежду. Наши песни всегда напевные, но часто грустные, иногда безысходные.
Я все спрашивал, что из фронтового репертуара Лидии Андреевны больше всего нравилось. Был научен, что любимыми стали для всей действующей армии «Валенки». Но отец уверял: «Когда пела “Напою коня я в Шпрее”, казаки ее на руках носили».
Теперь еще об одном участнике того концерта. Если верить рассказанному, несколько раз аккомпанировали певице казаки — конники Михаила Туганова. Блестели на солнце их медали-ордена. Я и вырос с этим именем на устах: когда болел, папа всегда развлекал рассказами о конниках Туганова, громивших фашистов. С первых дней войны весь цирковой аттракцион добровольно отправился на фронт. Им разрешили быть вместе. Они участвовали еще в 1941 году под Москвой в лихом кавалерийском рейде генерала Доватора. Дошли до Берлина под командованием джигита Михаила Николаевича Туганова.
Встретились они, старые друзья, с отцом на подступах к Берлину, вместе в него входили. И это сближало — для людей их поколения взятие рейхстага было, по-моему, высшей и непревзойденной точкой. И сколько себя помню, всегда оставались рядом.
Вообще, не идеализируя фронтовиков и их послевоенные отношения, замечал: общий язык они находили легко. Что-то было общее, другим не известное, а ими пережитое. Быстро различали друг друга, сходились. Тянулись друг к другу. Одолевала грусть, и отец звонил Михаилу Туганову. И когда после вечернего представления к нам приезжал народный артист РСФСР Михаил Туганов, я знал, что разговор будет долгим.
А когда приходили в цирк, казаки наряжали меня в свои одежды, и я под присмотром кого-то из ребят делал пару кругов на самой спокойной лошадке по манежу 13 на 13 метров.
Увы, многие здорово пили — приучили их заветные и неизбежные в трудный час наркомовские сто граммов. На награды особо не смотрели. Говорили о фронтах, о полководцах, чаще всего о городах, где начинали. Обязательно о Берлине. Расписаться на рейхстаге считалось вершиной добытого в бою счастья.
Капитуляция
А больше всего на свете, это подчеркивалось без лишней скромности, папа гордился тем, что единственным из советских журналистов присутствовал на двух пиках войны: на подписании Акта безоговорочной капитуляции Германии и на Нюрнбергском процессе. Так это или нет? Может, был еще кто?
Хотя Вильям Генрихович Фишер (1903–1971) и является самым известным советским разведчиком послевоенного времени, это имя знают не очень многие. Ведь он, резидент советской разведки в США в 1948–1957 годах, вошел в историю как Рудольф Иванович Абель. Большая часть биографии легендарного разведчика до сих пор остается под грифом «совершенно секретно». Эта книга открывает читателю максимально возможную информацию о биографии Вильяма Фишера.Работая над книгой, писатель и журналист Николай Долгополов, лауреат Всероссийской историко-литературной премии Александра Невского и Премии СВР России, общался со многими людьми, знавшими Вильяма Генриховича.
Новая книга известного автора посвящена 100-летию создания отечественной внешней разведки ИНО — ПГУ — СВР. Главная ее особенность: новые, только что открытые герои, в основном разведчики-нелегалы. Некоторых из них, а также их жен и боевых спутниц автор знал лично. Вы познакомитесь с Героем Советского Союза Михаилом Васенковым, ушедшим в разведку еще во второй половине 1970-х, с Героями России Юрием Шевченко и Виталием Нетыксой и несколькими другими выдающимися разведчиками, чьи подвиги буквально до последних месяцев были под грифом «Совершенно секретно», узнаете имя первого послевоенного Героя Советского Союза среди разведчиков.
17 мая 1941 года посол Шуленбург пригласил на танец Зою Воскресенскую — майора внешней разведки и будущую знаменитую писательницу.
Герои этой книги — люди легендарные. Они составили славу советской и российской разведки. Некоторые из них во время Великой Отечественной войны боролись с фашизмом, действуя в тылу врага, другие выявляли угрозу безопасности нашему государству, работая в разных странах, на других континентах. Историк разведки Николай Долгополов представил в своей новой книге, подготовленной к 95-летию Службы внешней разведки России, целую плеяду разведчиков, защищавших нашу родину на дальних и ближних рубежах.
Эта книга — своеобразный творческий отчет писателя Николая Долгополова. 25 лет назад он опубликовал свой первый материал об Абеле — Фишере и с тех пор написал около двух тысяч статей и 12 книг, которые стали бестселлерами. Дважды лауреат литературной премии Службы внешней разведки (СВР), сценарист трех полнометражных фильмов, показанных на Первом канале, комментатор сотни документальных фильмов и телепередач о разведке. Даже снялся в заглавной роли знаменитого Кима Филби! Главное отличие «Гениев разведки» от других произведений подобного рода: многих своих любимых героев Долгополов хорошо знал лично и поддерживал с ними добрые отношения долгие годы.
Западные специалисты считают Кима Филби (1912–1988) наиболее известным из советских разведчиков. Британский аристократ, выпускник Кембриджа, он в 1934 году связал свою судьбу с советской разведкой, по ее заданию поступил на службу в СИС — разведку Великобритании. Карьера, которую сделал советский разведчик в рядах этой спецслужбы, поражает: в 1944 году он руководил отделом, занимавшимся борьбой с советской разведкой на английской территории, в 1949–1951 годах возглавлял в Вашингтоне миссию по связи СИС и ЦРУ.
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ноябре 1917 года солдаты избрали Александра Тодорского командиром корпуса. Через год, находясь на партийной и советской работе в родном Весьегонске, он написал книгу «Год – с винтовкой и плугом», получившую высокую оценку В. И. Ленина. Яркой страницей в биографию Тодорского вошла гражданская война. Вступив в 1919 году добровольцем в Красную Армию, он участвует в разгроме деникинцев на Дону, командует бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, помогает положить конец дашнакской авантюре в Армении и выступлениям басмачей в Фергане.