Из бездны вод: Летопись отечественного подводного флота в мемуарах подводников - [26]

К тому же шесту, на котором перед этим поднимали сигнал немцу, пристопорили наш Андреевский флаг. Я тоже помогал и все торопил штурмана, но он, едва справляясь с жесткими веревками, удерживал меня.

- Надо основательнее привязать. Если сорвет, то это будет плохой признак.

Да, конечно, не надо суетиться,- получится неважное впечатление, а мы, моряки, все народ суеверный.

Взявши свертки карт, немецкий капитан отвалил от борта и пошел к нам. Когда он достаточно отдалился от парохода, мы, нацелившись, выпустили мину.

На поверхности воды сразу обозначилась резкая белая полоса, все растущая по направлению к пароходу.

Немцы тоже ее заметили и привстали на шлюпках, наблюдая последние минуты своего парохода.

Этот момент приближения мины к своей цели особенно волнует и даже, я бы сказал, доставляет какое-то острое наслаждение.

Что-то могучее, почти сознательное, дорогое и артистическое по своему выполнению, со страшной быстротой мчится на врага. Вот "оно" уже близко, но пароход еще идет невредимый и исправный - он еще жив, вполне здоров. В нем вертится точно пригнанная машина, идет пар по трубам, трюмы аккуратно нагружены грузом, во всем виден человеческий гений, приспособивший и подчинивший себе эти силы для преодоления стихии. Но вдруг страшный взрыв другого, еще более сильного оружия, изобретенного для борьбы между людьми,- и все кончено! Все смешалось: рвутся стальные листы, лопаются под давлением железные балки, образуется громадная пробоина, и вода, отвоевывая свои права, добивает раненого и поглощает в бездне своей гордое произведение рук человеческих.

Раздался взрыв,- поднялся столб воды и черного дыма, полетели в воздух осколки различных предметов, и пароход, сразу сев кормой, начал свою агонию.

Я видел, как в этот момент немецкий капитан, бывший на шлюпке, отвернулся и закрылся рукой. Может быть, он опасался, что в него попадут кое-какие осколки? Но нет, шлюпка была далеко от парохода; мы, моряки, понимаем, что значит видеть гибель своего корабля.

Через семь минут после взрыва котлов пароход, вставши на дыбы носом кверху, стремительно пошел ко дну. Море, сомкнувшись над местом гибели, по-прежнему приветливо рябилось, блестя на солнце.

Пора двигаться дальше,- не ровен час, еще какой-нибудь враг покажется на горизонте и откроет нас.

Взяв в плен капитана, остальных пассажиров мы оставили на шлюпках, сказав, что "они могут быть свободны". На это некоторые учтиво приподняли фуражки.

Первая удача! Командир и офицеры поздравляли друг друга, весело делясь впечатлениями, а в носу лодки, под надзором, грустил пленный капитан.

Стоило труда, чтобы взять себя в руки, успокоиться от радостного волнения и не слишком увлекаться, помня, что мы в море, да еще среди всевозможных сюрпризов.

И действительно: "Что это там за тычок земли?"

- Перископ неприятельской подводной лодки,- слышится голос вахтенного сигнальщика.

- Погружаться!- приказывает командир и, по пути расспрашивая о направлении, по которому был виден перископ, круто поворачивает в сторону.

Мы погружаемся на глубину 50-ти фут, чтобы совершенно скрыть себя. Нам надо во что бы то ни стало замести свои следы и уйти от преследующей нас лодки. Иначе она будет мешать всем нашим операциям, и нам ничего не останется, как на сегодняшний день позабыть об активных действиях.

А купцы, по-видимому, свободно и не один-два - расхаживают в этих местах.

Неужели же упустить такую добычу!

Мы - недовольны. Но осторожный и опытный командир успокаивает наше волнение и охвативший нас задор и решает охладить их, погрузившись часа на два для похода под водой.

Спокойно, но и скучно идти слепым под водой. Работают лишь рулевые, держащие лодку на заданной глубине.

Пьем чай. Курить под водой нельзя, и потому, в виде компенсации, мы засовываем себе за щеку порцию жевательного табаку.

Проходит два с лишком часа - неприятельская лодка, наверно, осталась позади,- и мы решаем всплыть и осмотреться. Раздается команда: "Столько-то фут". Кладут горизонтальные рули, и лодка начинает приближаться к поверхности.

Вот оголился перископ, и белый свет резанул глаз наблюдателя.

Но что это за черная масса? Да это пароход, чуть не рядом с нами! Сейчас же осмотреть, есть ли марки. Марок не видно. Неужели еще добыча? Вот так неожиданность!

Опять всплываем, люди становятся по местам, бегут к пушкам.

Если мы не совсем откачались, а уж слышны выстрелы из орудий,- люди, по колено в воде, управляются на верхней палубе. Нужды нет, что вода холодная,они этого не замечают, да и никто об этом не думает,- все помыслы направлены к тому, чтобы задержать и не дать уйти пароходу. Поднять опять тот же сигнал: "Немедленно покинуть судно!"

Через несколько секунд вода под кормой парохода перестает бурлить, и он останавливается, грузный, черный.

На пароходе, по-видимому, ничего не собираются предпринимать. Во всю силу своих легких кричу им по-немецки, повторяя требование сигнала.

Они нам что-то отвечают, но что - не слышно, машут руками и, не желая больше продолжать с нами разговора... дают ход, пытаясь уйти.

"А вот ты как?"

"Коли не желаешь слушаться. Разговоры коротки!"