Из бездны вод: Летопись отечественного подводного флота в мемуарах подводников - [14]

Как-то не хотелось верить, что еще несколько минут назад все были на краю гибели... Слышались новые шутки и смех команды, которая после пяти с лишком часов под водой вся вывалила наверх "потянуть трубку"...

2-го октября.

Сегодня уже ровно неделя, как я блуждаю в море на своей подводной лодке, и все-таки как-то не хочется возвращаться в порт.

Надо было, однако, подумать и о команде, которая тоже ведь могла переутомиться от беспрерывной работы в этой тяжелой и опасной обстановке. Каково же было мое удивление, когда на мое предложение вернуться к отряду команда хором подхватила просьбу "еще поплавать". И я вспомнил один наш миноносец, который после каждого своего похода возвращался с моря непременно с каким-нибудь серьезным повреждением в машине, которое потом неделями заставляло простаивать его в порту в ремонте. Очевидно, на каждом судне, как в каждой семье, возможна различная атмосфера: в одной живется легко, а из другой - "душа вон просится"...

Признаться, это не могло не польстить моему самолюбию. Впервые на корабле я почувствовал во всем экипаже судна такую громадную сплоченность, такую крепость внутренней организации, такую общность интересов и такой избыток силы, побеждающий даже инстинкт самосохранения.

И действительно, нельзя было не преклоняться перед каждым из команды нашего отряда. Что пригнало его сюда, на подводные лодки, в это горнило опасности, где каждая минута могла стоить ему жизни, где на каждом лежала масса обязанностей и тяжелой работы, в то время когда на большом линейном корабле он мог бы почти избавиться от них. Офицер мог еще рассчитывать у нас на всякого рода "благополучия", ничего ведь подобного уже не мог ждать матрос, между тем сколько бескорыстного служения было видно в каждом его шаге на лодке, сколько идейного исполнения своего долга, чуждого каких-либо эгоистических целей.

После обеда и отдыха команды я решил перейти из надводного в подводное положение. На поверхности становилось очень свежо, появилась большая волна, почему лодку, лишенную килей, начало настолько сильно покачивать, что я стал опасаться повреждения баков аккумуляторной батареи - появление серной кислоты в трюмах не особенно улыбалось мне; я готов был примириться с соседством даже другой лодки под водой, только ни в коем случае не с соседством водорода и кислорода, которые сообща образуют гремучий газ. Достаточно небольшой тогда искры, чтобы этот газ произвел самый ужасный и опустошающий взрыв на лодке, а ведь при наличии в ней массы электрических приборов - недостатка в таких искрах никогда не бывает. Насколько серьезны последствия такого взрыва, говорит случай с одной лодкой в Англии, где, по-видимому, такой же взрыв превратил всю ее команду в статуи: при подъеме лодки со дна все люди были найдены мертвыми в том положении, которое говорило за то, что смерть поразила весь экипаж мгновенно - никто не успел даже бросить своих занятий...

Когда я погрузился и пошел по перископу, странным показалось, как сразу же исчезла качка, и лодка спокойно под водой устремилась вперед. Перископ почти все время заливало волной, но все-таки ориентироваться по нему было еще возможно.

Вскоре, однако, волна настолько усилилась, что удары ее стали чувствоваться уже и на лодке, и хотя она и продолжала довольно хорошо держать свой курс, тем не менее такие толчки были опасны для верхней ее надстройки, поэтому я решил погрузиться на такую глубину, где волна была уже бессильной против нас. Для этого пришлось уйти под воду вместе с перископом, только изредка показывая его на поверхности для необходимой ориентировки, и поддерживать курс по глубомеру и жироскопу{10}, который пришлось пустить в ход взамен обыкновенного компаса. Действие этого последнего при погружении лодки становится очень неправильным на том основании, что магнитная стрелка под водой теряет свои свойства.

Один раз, когда я всплыл на поверхность, чтобы через иллюминаторы рубки проверить свой курс, волна с такой безумной силой ударила в лодку, что почти вся команда попадала с своих мест, и я едва удержался в своей рубке, а сама лодка так затряслась в какой-то ужасной судороге, что мне показалось, что вот-вот она не выдержит и разлетится по частям... Поэтому я быстро поторопился снова нырнуть туда, где было поспокойнее.

Однако долго идти в такой неприятной обстановке было невозможно, нужно было подумать и о чем-нибудь другом, к тому же аккумуляторная батарея у меня была и без того уже довольно сильно разряжена. К счастью, невдалеке находилась бухта, хотя сейчас и открытая для ветра, но не особенно глубокая и с хорошим песчаным грунтом, куда, при желании, и можно было укрыться от непогоды.

Так и сделал - взял курс на эту бухту; когда находился посредине ее на глубине около 18 сажен, остановил машину, почему тотчас вынырнул на поверхность, но вслед за этим немедленно прибавил плавучесть, отчего камнем полетел на дно...

После страшного на поверхности шума и рева волн, на дне нас сразу окружила такая мертвая, гробовая тишина, такая тьма, что даже нам, уже привычным к таким резким переменам, стало как-то жутко. Но все-таки такое сидение на дне я предпочитал пребыванию на любом корабле на поверхности в такую дикую погоду.