Из Багдада в Стамбул - [20]

Тут я решил спускаться. И сразу же увидел волосатую всклокоченную голову. Вот где зарыта собака – в прямом смысле слова! Там, внизу, похоже, прятался пес угольщика!

Он, вероятно, убежал, когда услышал выстрелы, и от страха забрался в пещеру.

– Эпса! – позвал я.

Мне чудом удалось запомнить кличку пса. В дыре было тихо. Я раздвинул папоротники. И что же я увидел? Вернее, услышал. Глухое бормотание, потом показалась шевелюра, широкий нос, два глаза, потом две руки с длинными ногтями, дырявый мешок и, наконец, сапоги Колосса Родосского. Передо мной стоял Алло собственной персоной, цел и невредим!

Меня это обрадовало, ибо раз спасся один, значит, есть надежда, что уцелел кто-то еще из моих спутников.

– Алло, ты ли это? – вскричал я.

– Да, это я, – спокойно отвечал он.

– А где твоя собака?

– Убили, господин, – с грустью ответил он.

– А как ты уцелел?

– Когда все поскакали за тобой, никто не обратил на нас внимания, и я прыгнул в кустарник. И пришел сюда, поскольку помню, что говорил тебе, что надо идти вперед. Я знал, что ты появишься здесь, если беббе тебя не найдут.

– Кто еще уцелел?

– Это мне неизвестно.

– Мы должны подождать, пока кто-нибудь еще не найдется. Поищи мне убежище для коня.

– Я знаю очень хорошее место, господин.

– Здесь, в этой местности?

– Я здесь жег уголь. Иди за мной с конем!

Он с четверть часа вел меня вверх. Там возвышалась скала, густо заросшая ежевикой. В одном месте он развел кусты, и обнажилось углубление, в котором нашлось бы место для лошади.

– Здесь я жил, – объяснил он. – Привяжи лошадь вот здесь, я нарежу ей корма.

Рядом было врыто много бревен, которые раньше вполне могли служить ножками для столов, правда, по восточным обычаям, очень короткими ножками. К одной такой ножке я и привязал лошадь, при этом она целиком находилась в укрытии. Курда я застал за нарезанием травы.

– Иди вверх, господин, – попросил он, – снизу может кто-нибудь прийти. Я пойду следом, как только освобожусь.

Я последовал его совету и расположился так, что мог все видеть, а сам был незаметен. Через пятнадцать минут появился угольщик.

– Лошадь в безопасности? – спросил я, и когда получил утвердительный ответ, продолжал: – Ты, наверное, голоден?

Невразумительное бормотание было мне ответом.

– К сожалению, у меня ничего нет. Надо потерпеть до завтрашнего утра.

Он опять что-то пробормотал, а потом вкрадчиво спросил:

– Господин, а за сегодняшний день я получу два пиастра?

– Получишь четыре.

Теперь уже к бормотанию стали примешиваться радостные нотки, потом все вообще стихло. Настала ночь. И когда пропал последний луч уходящего дня, мне показалось, что по ту сторону просеки, лежащей от нас слева, между деревьями появилась какая-то фигура. Она была так расплывчата, что я приподнялся, чтобы удостовериться, не ошибся ли я. Курд старался держаться поближе к моему ружью. Я взял пса на поводок и пошел вперед.

Мне пришлось обогнуть изгиб просеки, но уже на полпути я заметил, что фигура переходит просеку. В несколько сильных прыжков я преодолел необходимое расстояние и оказался рядом с фигурой. Я хотел броситься на нее, но Доян удержал меня от прыжка. Он приветливо заскулил. Фигура услышала эти звуки и замерла в страхе.

– Кто это?

Две длинные руки вытянулись в мою сторону.

– Линдсей! Сэр Линдсей! Вы ли это? – крикнул я.

– О! Мистер! Это я! А вы? А! Это вы! Да!

Он был так рад, что обнял меня с несвойственной для него нежностью, попытался даже поцеловать, при этом его больной нос явно пострадал бы.

– Вот уж не думал, сэр Дэвид, встретить вас тут.

– Почему? Горилла… о нет, угольщик говорил, что мы должны были оказаться в этом месте.

– Но как вам удалось спастись?

– Хм! Это было как-то быстро. Лошадь подо мной убили, я упал и пополз в сторону, когда все ринулись за вами.

– Совсем как Алло!

– Алло? Он тоже так поступил? И он здесь?

– Там сидит. Пошли!

Я повел его на наш наблюдательный пункт. Курд был необычайно рад, увидев второго спасенного.

– Как вам удалось удрать? – спросил меня Линдсей.

Я все ему рассказал.

– А конь ваш невредим?

– Если не считать шишки.

– А моя лошадь погибла! Бедное животное! Я этих беб6е убью, всех прикончу!

– А ружье у вас осталось?

– Ружье? Вот оно, можете взять.

В темноте я его и не заметил.

– Как здорово, сэр! Это ружье просто незаменимо.

– У меня есть и нож, и револьвер с патронами в сумке!

– Как хорошо, что все это было не в седельной сумке! Но не знаете ли вы, уцелел ли кто-нибудь из наших?

– Едва ли. Халеф лежал под своей лошадью, а хаддедины оказались прямо среди беббе.

– О Боже, значит, все трое погибли!

– Подождите хоронить их, мистер! Аллах акбар, то есть Аллах велик, как говорят турки.

– Вы правы, сэр! Рано делать выводы, надо попытаться выяснить, может, они в плену, и тогда выручить их.

– Правильно, а теперь спать. Я так устал, столько бежал. Спать без одеяла! Проклятые беббе. Чертова страна!

Они с курдом быстро заснули. Я же пободрствовал какое-то время и из последних сил пошел наверх, к жеребцу. Потом и я прикорнул, приказав верному псу нести неусыпную вахту.

Сон мой был нарушен энергичным прикосновением к моей руке. Я окончательно проснулся. Утро уже занялось.